— Мне нравится, когда ты меня так называешь, — шепотом говорит он мне на ухо. — Я хочу быть для тебя Мэттом.
— Хорошо, Мэтт, — отвечаю я и принимаю стаканчик с кофе, который он протягивает. — Как твое плечо?
— Я могу держать твой кофе, так что жить буду.
Мэтт открывает мне дверь со стороны пассажира. Опускаюсь в мягкое, обитое белой экокожей кресло. Чувствую себя королевой.
Мэтт выбрасывает в мусорное ведро стаканчик с недопитым кофе и, когда садится за руль, понимаю почему: чтобы освободить руку — его ладонь тотчас же ложится на мое обнаженное колено.
— Как тебе спалось? — спрашивает Мэтт, не глядя на дорогу, а его ладонь чуть раздвигает мне ноги и теперь ласкает внутреннюю часть бедра. Это так сексуально… и так неожиданно… Он застал меня врасплох, и эмоции тотчас же берут верх. Невольно прикрываю глаза, откидываю голову на подголовник и впиваюсь пальцами в края кресла.
— А может… — говорит Мэтт. — Нет, мне в девять надо быть в офисе. — А затем резко жмет на тормоз. — Твою мать!
Он паркует Теслу у обочины.
— Все, выходи. Дальше на автобусе.
Наваждение как рукой снимает. Я ничего не понимаю. Что я не так сделала?..
Но Мэтт тоже выходит.
— Вести с тобой машину сейчас небезопасно: я на тебя смотрю чаще, чем на дорогу. В такси тоже за себя не смогу ручаться, а вот общественный транспорт в самый раз.
Мы заскакиваем в почти пустой автобус. Краем взгляда замечаю у средней двери парня, который занимается криптой, — не помню, как его зовут. Он видит позади меня Мэтта, и его приветственная улыбка тотчас же меркнет. А потом я уже не знаю, что происходит, потому что Мэтт разворачивает меня к себе и целует.
Так же снисходительно я когда-то поглядывала на такие вот парочки в общественных местах, а теперь понимаю: они не виноваты, у них не было выбора.
Кажется, мы целуемся до следующей остановки, а потом людей становится больше, и приходится вести себя скромнее. Но у нас новая игра: я не держусь за поручень — обнимаю Мэтта, он придерживает меня за талию. И я сладко замираю каждый раз, когда при резком торможении автобуса его мышцы напрягаются, чтобы не дать мне упасть, и он прижимает меня к себе еще сильнее. Тогда я утыкаюсь носом в его шею и поглубже вдыхаю упоительный запах. Вот бы сейчас нам оказаться наедине в моей ванной комнате!..
Возле офиса Мэтт предлагает мне войти первой, но в этот раз я не соглашаюсь. Допустим, мы просто случайно встретились на лестнице, прокатит.
Входим в офис как ни в чем не бывало, но щеки теплые, взгляд сложно удержать на лицах людей, с которыми здороваюсь: кажется, о нас с Мэттом уже знают все.
Мэтт сразу запирается в своем кабинете и опускает жалюзи. Коза переводит на него телефонный звонок и показывает мне указательным пальцем вверх, мол, звонят оттуда.
Так, надо бы настроиться на рабочий лад, но как это сделать, если на губах все еще вкус поцелуев?..
Сажусь за стол и первым делом открываю гугл-док с черновиком, чтобы записать свои ощущения. Их столько, что пальцы не поспевают за образами. Я тороплюсь: кажется, забуду что-то важное, ценное. А сейчас важное и ценное все!
Через полтора часа Мэтт распахивает дверь кабинета и просит меня принести кофе.
Еще никогда я не готовила кофе с таким предвкушением. Интересно, сейчас мы тоже будет целоваться? Или офис — зона, свободная от поцелуев?
Вхожу в его кабинет с кружкой «Босс» в руках.
Мэтт стоит у стола, опираясь о него бедрами. Руки скрещены на груди.
— Закрой дверь и оставь кружку на столе, — говорит он. Голос строгий. Лицо суровое. Что произошло-то?
Закрываю дверь, делаю пару несмелых шагов. А вот с этого расстояния я уже замечаю чертиков в его взгляде.
— Объявляю тебе дисциплинарный выговор, — заявляет Мэтт.
— За что, босс? — выделяю интонацией последнее слово.
— За то, что ты саботируешь работу директора.
— Каким это образом?! — с напускным возмущением говорю я и ставлю чашку на стол.
Мы стоим друг напротив друга. Я смотрю Мэтту прямо в глаза. От одного только этого вскипает кровь.
— У тебя очень чувственные губы. Очень, — с нажимом повторяет Мэтт. И смотрит на них так, будто не в силах отвести взгляд. — Тебе нельзя приходить с такими губами на планерки. В смысле, вообще нельзя приходить… Сделай так еще раз.
— То сделай, то не делай… — бурчу я, но он поднимает указательный палец так резко, что жест звучит не «замолчи», а «заткнись». — Сделай.
Я приоткрываю рот… и моя неловкость вдруг сменяется озорством. Я высовываю кончик языка и медленно провожу им по верхней губе, глядя Мэтту в глаза.