Первым выступает Мэтт. Он свободно чувствует себя перед публикой, раскрепощенно двигается — это его стихия. Рассказывает о моей книге так, что мне самой хочется ее купить. Я каждую строчку в романе помню наизусть, а все равно слушаю его развесив уши.
Ну все, теперь мой черед.
Подхожу к микрофону. От волнения облизываю губы — старая привычка, и тотчас же бросаю взгляд на Мэтта. Он грозит мне пальцем, мол, доиграюсь. Улыбаюсь ему, мне становится спокойнее.
Сжимаю в ладони телефон с подсказками, но в то же время понимаю, что ими не воспользуюсь. Хочу быть искренней, говорить о том, что у меня на душе, — так, как делала это в книге.
— Друзья, я счастлива приветствовать вас на презентации моего романа… — говорю и запинаюсь: в зал входит отец Мэтта.
Ни секунды не сомневаюсь, что это именно он. Седой, крепкий, статный, в шикарном костюме, ценность которого понятна даже мне, хотя я в костюмах совершенно не разбираясь.
Приветствую его кивком. Он кивает в ответ и занимает место в первом ряду.
Вот теперь я волнуюсь еще больше.
Прочищаю горло.
— Идея изначально была совсем другой. Ничего не получалось, все шло наперекосяк, и пару раз — пару десятков раз — я подумывала над тем, чтобы эту затею бросить. Но что-то внутри меня не давало остановиться, подталкивало, шептало: ну давай, попробуй. Мечты стоят того, чтобы за них бороться.
Невольно прикладываю к животу ладонь, новенькое обручальное кольцо подмигивает мне ярким бликом.
— А потом появился Мэтт… Матвей. Он умеет делать так, чтобы мечты сбывались. Просто не оставляет им шанса не сбыться.
Бросаю взгляд на Мэтта и… Вот этого я не предусмотрела — что могу разреветься прямо во время речи. Он смотрит на меня, улыбаясь, не несется стремглав спасать. Значит, все не так и плохо.
Улыбаюсь ему в ответ и крепче сжимаю микрофон. Надо как-то поскорее заканчивать.
— Да, эта книга появилась благодаря Мэтту. Но еще она появилась, потому что я начала ее писать. Осмелилась осуществить свою мечту. Сделать что-то совершенно для меня непривычное. Поэтому… мечтайте! Идите или хотя бы смотрите в сторону мечты, каждый день. Считайте это вашей работой. Мы же работаем ради денег, а здесь цель куда выше и ярче…
Я запинаюсь. Не знаю, что еще сказать. К счастью, гости начинают аплодировать. Я уступаю место возле микрофона девочке из отдела маркетинга. Она начинает говорить о буктрейлере, а я сбегаю к Мэтту.
Он подает мне бокал с соком, у него бокал с шампанским. Выключается свет, по нашим лицам ползают кадры буктрейлера. Мы тихонько чокаемся и пьем, глядя друг другу в глаза. И, уверена, оба сейчас вспоминаем, как впервые пили на брудершафт в лимузине.
У меня столько воспоминаний о нас! Многие из них попали в книгу — лучшее хранилище для приятных моментов, более надежное, чем фото или видео. Потому что в тексте можно передать и дразнящий запах Мэтта, и завязь волнения в солнечном сплетении, и как пузырьки щекочут губы, когда ты не спеша делаешь глоток, зная, что за ним последует поцелуй…
— Давай, Матвей! Давай! — выкрикивает из зала Лис, и я понимаю, что слишком далеко улетела в своих размышлениях. Уже и свет горит, и многие гости повставали со своих мест. Что я пропустила?
Мэтт, несомненно, знает, о чем просит Лис: вижу это по хитрой, едва заметной улыбке на губах мужа. Он отставляет бокал и идет к роялю… Боже, он идет к роялю! У меня сердце выпрыгивает из груди. Мэтт, играющий на рояле, — один из моих самых любимых образов.
Разговоры мгновенно стихают. Мэтт садится на стул и в полной тишине открывает крышку — тихий стук по дереву.
Легкий шепот в зале. Поскрипывание кресел. Гулкие удары моего сердца.
Мэтт еще не коснулся клавиш, но я вижу, как он завороженно на них смотрит, чувствую, как его тянет мягко опустить на них пальцы. А потом взорвать воздух такими громкими, яркими аккордами, что зазвенит стекло. Думаю, музыка — единственное, чего ему по-настоящему не хватает для счастья.
Это будет подарок и для меня: смотреть, как он играет. Чувствовать в нем эту страсть, ярость, счастье, любовь — огромное наслаждение. Но Мэтт удивляет меня и в этот раз. Он играет что-то медленное и проникновенное, полностью погруженный в себя.
Я смотрю на него и думаю: «Счастлив ли он?» Без шикарных машин, номеров с джакузи, вечеринок… Без всего того, что окружало его с рождения. Достаточная ли мы с сыном компенсация?
Мэтт вдруг вскидывает голову, ловит мой взгляд, его губы чуть вздрагивают в улыбке. Это и есть ответ на мой вопрос.