— Что?.. Где?..
Он принялся озираться кругом в поисках возможного врага.
— Лив, мы ребенка упустили! — воскликнула я.
— Как упустили? — непонимающе захлопал глазами полуэльф.
— Молча, — буркнула я и кинулась в ту сторону, куда побежала лисичка, попутно подбросив в воздух парочку огоньков, чтоб светлее было.
— Рэйн, да объясни же, что случилось, — вопрошал Лив, догоняя меня.
— Рина утащила мерзкая лисица!
— Какая еще лисица?
— Рыжая, большая такая, на задних лапах бегает. Хвать малыша — и драпать.
— А ты куда смотрела? — возмутился полуэльф.
— Здрасте, сам-то дрых, небось, без задних ног! Тебя бы утащила — не заметил!
— Стой, Рэйн! Подожди, тут нужно поразмыслить.
Полуэльф схватил меня за подол и потянул назад. Я старательно вырывалась.
— Лив, некогда думать, нужно малыша спасать!
— Да спасем, успокойся! Лисица твоя ничего плохого Рину не сделает! Да и не простая это лисица.
Я заинтересовалась.
— Сколько живу здесь, никогда таких зверей не встречала, — призналась я.
— Такая лисичка зовется горянкой. Считается, что горянками становятся женщины, которые плохо обращались со своими детьми при жизни. Вот они и рыскают теперь по свету, грехи пытаются замолить, ищут детей, чтобы нежность материнскую, нерастраченную подарить.
— С тех пор, как я тебя встретила, меня сплошные монстрики окружают, — пожаловалась я.
— А я тоже монстрик? — кокетливо захлопал глазками полуэльф, протягивая ко мне шаловливые ручки.
— Отстань! Пошли быстрее горянку эту искать. Я ей хвост-то оторву, чтоб не смела чужих детей утаскивать!
Я погрозила кулаком в пустоту… Блин, а как найти-то лисицы эту?
— За мной, — скомандовал Лив.
— А откуда ты знаешь, что идти нужно именно туда?
— Понимаешь, эльфийская дорога, по которой мы шли весь день, будто раздвоилась. Я уверен, что она теперь ведет и к Рину, и к жилищу эльфов. Видимо тот, кто устроил нам это путешествие, очень не хотел, чтоб малыш потерялся.
Мы минут двадцать продирались сквозь кусты, костеря лисицу, на чем свет стоит. Наконец я увидела знакомый рыжий хвост. Горянка сидела под раскидистой елью и пыталась укачать Рина, будто младенца. Рин вырывался и возмущался, что он уже не маленький. Но лисичка продолжала качать ребенка, мурлыча тихую песенку. Наконец эльфенку надоело ерзать, и он затих. Рин погладил горянку по пушистой мордочке и рассмеялся.
— Лисичка, — сказал он. — Настоящая!
Горянка лизнула малыша в лоб и закутала его в эльфийский плащ, вместе с которым его и утащила. Лив куда-то пропал на минуту, а вернулся с увесистым поленом.
— Зачем это? — удивилась я. — Уж не собираешься ли ты ее того… этим поленом?
— Помнится, кто-то недавно обещал ей хвост оторвать, — напомнил полуэльф.
— Я погорячилась, — отмахнулась я. — И вообще мне ее жаль стало. Вот сейчас пойду и поговорю с этой горянкой. Если она человеком была, то поймет обязательно.
Я решительно встала, но полуэльф дернул меня обратно. Вот вечно он не дает мне свои гениальные идеи реализовать!
— Да подожди ты! Вечно спешишь куда-то! — поругал меня Лив. — Вот смотри. Сейчас ты отвлечешь горянку, а я заберу малыша и суну в плащ вместо него полено. Горянка не сразу заметит подмену, и мы успеем уйти. Иначе нам от нее не отвязаться, так и будем бегать да эльфенка у нее отбирать.
— Ладно, а как ее отвлечь-то?
— Пореви, как ребенок маленький.
— Я не умею! — возмутилась я.
— Ну примерно, как ребенок, ну изобрази что-нибудь. Главное, чтобы горянка отошла от Рина.
— Лив, ну я, правда, не умею! — яростно прошептала я.
— Зато капризничать, как ребенок, умеешь, — парировал полуэльф. — Еще шипеть умеешь, как змея. Реви давай!
С этими словами полуэльф ободряюще похлопал меня по плечу и пополз в обход места дислокации горянки, держа полено наперевес.
— Я тебе припомню это, — шепнула я сама себя. — Вот только полезь еще целоваться!
Ладно, толку возмущаться, реветь пора. Малыша ведь надо как-то возвращать. Вон он, кажется, уснул уже от грустных лисичкиных песенок. А новоявленная мамаша все качала его да терлась мордочкой о его лобик. И как только держать не устала, малыш-то наш тяжеленький… Я встретилась глазами с полуэльфом. Он остановился на полпути, оглянулся и грозно поглядел на меня, потрясся поленом для большего устрашения. Видно возмущается, что я снова задумалась, и инструкций его не выполняю.
Я принялась причитать тоненьким голоском, старательно имитируя детский плач. Надо признаться, выходило не очень. Мои излияния скорее походили на предсмертные птичьи вопли. Ну ничего, сейчас все получится! Не зря ведь я в детстве все мечтала с бродячими артистами выступать. Может, во мне умерла великая актриса!