На диване был разложен весь богатый гардероб студентки второкурсницы: платья, блузки, водолазки, футболки, джинсы всех цветов радуги и даже, звавшие в лето, топики и шорты. Покопавшись в «тряпках», Настя напялила толстовку с расплывающимся в зубастой улыбке кроликом, потертые малиновые джинсы и отцовский камуфляжный «кепарь», в котором он на даче сажал картошку. Дополнили образ огромные серьги-кольца, выигранные на студенческой новогодней дискотеке за какой-то конкурс, и валявшиеся в шкатулке без надобности. В зеркале отразилась «девочка-ёоу». «Еще жвачку по дороге куплю, чтобы пузыри надувать покрупней. Вот этот ботан в пиджачке и очечках со мной рядом краснеть будет, отучу на раз взятки жратвой брать».
В комнату незаметно вошла мама.
— Ничего себе! И куда ты в таком виде собралась?
— В японский ресторан, меня пригласили, — Настя покривлялась перед зеркалом, как это делают в клипах отвязные рэп-девчонки.
— Опять с Заварзиным? — нахмурилась мать.
— Нет, аспирант один пригласил. Мам, да ты не волнуйся, я сегодня только чай. Приду трезвее трезвого.
— Конечно, подпаивать же некому. А что за мальчик тебя в ресторан ведет?
«Не он, а я его».
— Он уже давным-давно не мальчик.
— А сколько ему лет? — не на шутку испугалась мама.
— Да старикан, наверное, уже под тридцать.
Валентина Федоровна облегченно выдохнула.
— Он у вас преподает? Какой предмет?
— Мам, расслабься, это не мой парень, просто поедим.
«За Ванькины деньги».
— Заварзин, ты тоже говорила, только друг.
— Так и друг. Я с Ванькой не встречаюсь, просто вчера засиделась у них случайно, и все.
— А Коля говорит…
— А Коля твой трепло. Ну, все, я пошла.
— Стоять! — мама решительно сдернула кепарь с белокурой головы. — В таком виде туалеты в общаге мыть, ну или с Заварзиным бухать. Переодевайся, тебя приличный человек в кой-то веке в ресторан пригласил.
— А Ваня, значит, не приличный? Да он может быть приличнее всех, может ему этот аспирантик и в подметки не годится!
«Ой, чего я завелась?»
— Что ты на мать кричишь⁈ Ты просто приглядись к другим, свет клином на Ваньке твоем не сошелся. Вдруг тебе и другой кто понравится, — мать тяжело вздохнула, у Насти предательски дернулся подбородок. — Ты что, плачешь? Настена, вы поссорились? Иди, мама пожалеет. Ох, дурочка ты у меня.
«Вот и он так сказал. Двое — это уже тенденция».
Хорошо иногда побыть маленькой, поплакаться у матери на коленях, и чтобы по головке погладили.
— А платье все же переодень.
Цокая высоченными каблуками и беспрестанно одергивая черное платьице «в облипочку», Настя медленно шла к ресторану. «Подождет, не развалится». Вот почему, когда дома у зеркала, то ты отвязно-дерзкая, и платье вроде как приличной длинны, а когда выходишь на улицу, и тебе в след начинают присвистывать разные «орангутанги», начинаешь дергаться и отчаянно тянуть подол к коленям? Из прежнего образа оторвы удалось отвоевать только цыганские серьги. Мама сказала, что с распущенными волосами и строгим (ну это как сказать с такой длиной) платьем смотрится приемлемо. Прикольное словечко «приемлемо».
Итак, эффектная блондинка, прижимая к себе сумочку с деньгами, плавно вырулила к ресторанчику. На пороге стоял Игорек с красной розочкой в руках. Настя его не сразу узнала, без пиджака и галстука вполне себе обычный пацан, в расстегнутой ветровке, под которой виднелась белая футболка с какой-то надписью, черные джинсы, белые кроссовки с модными наворотами. Лет пять скинул, не меньше. Парень был без очков, но сразу двинулся к Насте, рассмотрев ее в толпе прохожих.
— Привет, — улыбнулся он смущенно, протягивая розу.
— Привет, — буркнула Настя не очень приветливо.
— Классно выглядишь… выглядите. Пойдем…те, — Игорек открыл перед девушкой тяжелую дверь.
Они вошли и оказались в Японии. Ну, по крайней мере, именно так картинно Насте представлялась эта далекая страна. Столы были европейскими с тяжелыми деревянными столешницами, но все остальное — дальневосточный колорит из туристических проспектов: большие бумажные бледно-желтые фонарики-цилиндры, декоративные колонны, покрытые росписью из цветов, райских птичек и цепочек иероглифов, в выкрашенной в приглушенный кармин стене имелись неглубокие ниши, в которых были расставлены изящные вазочки и статуэтки. Бамбуковые изгороди отделяли столики, создавая личное пространство. Но больше всего Настю поразило огромное дерево, которое росло прямо посередине зала. Умом девушка понимала, что это пластмасса, но ощущение прогулки среди соснового леса ее не покидало. В пятничный вечер народу было прилично.
— У вас забронировано? — спросил администратор на входе. Игорек кивнул, назвал фамилию. «У него здесь, наверное, уже абонемент». Сдержанно улыбающаяся официантка в черном кимоно, судя по бейджику Вероника, проводила гостей к пустому столику.
— Ваше меню, — протянула она две тяжелые папки.
Настя, нервно перелистывая страницы, не замечала ярких аппетитных картинок, перед ней бежали только циферки: 390, 445, 590, 699. 'Интересно, это за порцию или за сто грамм? Вот с чего они взяли, что если написать 699, то клиенты не допрут, что им семисотку придется отвалить?
— У них здесь классные напитки, — выглядывая из-за своей папки, улыбнулся Игорек.
«И сколько здесь спиртное стоит? Сколько, сколько? Тысяча девятьсот шестьдесят, а если его понесет, и он два бокальчика закажет, мне и Ванькиных денег не хватит».
— Вы уже определились? — Вероника склонила на бок голову и слегка подалась вперед, изображая полное внимание.
— Сначала дама, — Игорек любезно повел рукой в сторону спутницы. — Анастасия, заказывайте.
— Мне… чай с лимоном… нет лучше без лимона. Просто черный чай.
— А есть что будете? — дежурно улыбнулась официантка.
— Я есть не буду, я дома поела.
Не один мускул не дрогнул на лице беспристрастной официантки, она повернулась к Игорю:
— А вы? Может хотя бы лимон возьмете, у нас свежие лимоны.
Игорек кашлянул.
— Анастасия, вы на диете? Но вам растолстеть совсем не грозит. А что у вас диетического? — обратился он к Веронике.
— Вегетарианские блюда попробуйте, очень мало калорий.
— Нет спасибо, я только чай, — Настя повторила беспристрастную улыбку официантки. — Да, вы не волнуйтесь, Игорь Борисович, я просто есть не хочу, а так у меня деньги есть. Вы заказывайте, что вам хочется, а я все оплачу, как договаривались.
У Вероники едва заметно приподнялась правая бровь, Игорек залился густой краской.
— Мы еще подумаем, — кивнул он официантке. — Я не вполне понял, о чем мы договаривались? — шепнул он, наклоняясь к Насте.
— Ну, что я вас кормлю, а вы мне допуск к экзамену ставите.
— Что⁈ — Игорек потер кожу вокруг глаз. — Чертовы линзы, никак не привыкну.
— Не трите, а то заразу занесете, — Настя смутно уже почувствовала, что что-то не так. — Да, вы не бойтесь, я не просто, я еще выучу, я уже учу. Вам на экзамене краснеть за меня не придется, и денег я взяла прилично, можете и напитки заказать.
— Я, наверное, неправильно себя вел. Вы были правы, Анастасия, я немного стеснительный. Я вас просто на свидание пригласил, как красивую девушку. Меня кормить не надо, я, наоборот, против европейских тенденций, и если вы не феминистка, то позвольте мне заплатить.
— Просто на свидание, — теперь покраснела Настя. — Извините, Игорь Борисович, я иногда туплю.
«А Ванек-то был прав, дура я и есть. Черт, Игорек, вроде как, и ничего, но… Есть одно „но“…»
— Так есть будете? Может, «Калифорнию»?
— Ну, если только «Калифорнию», — смущенно кивнула девушка.
— Вы палочками есть умеете, или вилку попросить? — взгляд Игоря блуждал по Насте.
— Я палочками умею.
«А он ничего, даже красивый. Под футболкой вон бицепсы оказывается видны, в качалку ходит. Может покрутиться с ним, а там, как мама говорит, разгляжу, привыкну? Но…»