Волк… Тьфу, волколак, поднял от удивления левую бровь, внимательно осмотрел с ног до головы, наверное, и вес прикинул.
— Уверена? — я кивнула. — Однако.… Тогда полынь, — и лапа ловко подцепила зелёную бутылку, что поменьше остальных была. — Присаживайся. В ногах правды нету, да и силы поберечь надо. А они тебе точно понадобятся после этого, — настойка лихо перелетела с одной лапы в другую.
— Меня, кстати, Марией зовут, — сказала я и тут же осеклась — не дело мне, девушке, первой лезть с мужиками знакомиться.
—Маша, стало быть… — он как будто на вкус имя попробовал, на языке покатал, гурман чёртов. — А меня Серым, то есть Серёгой. Прошу присаживаться.
Вот ведь читала сказки, знаю же, что нельзя с волками в лесу разговаривать, но всё равно, нам же море по колено. Плюхнулась на заботливо расставленный стульчик и принялась лясы точить со зверем.
— А как же вы здесь живёте? — сама не понимаю, то ли с искренним любопытством, смешанным с заботой, то ли ехидничая, спросила мифическое существо.
— Как? — переспросил оборотень, аккуратно разливая настойку в невесть откуда взявшиеся хрустальные рюмашки не более наперстка. — А как получится. Весной и летом прекрасно. Тепло, сытно, весело. Осенью уже похуже — уже не так тепло и сытно, но по-прежнему весело. А вот зимой тяжко — и холодно, и голодно, и совсем невесело.
— Бедненький, — подытожила я.
— Ну почему же? — ничуть не смутившись, лесное чудище протянуло мне рюмочку. — Только закусывать не забывай, — и тут же сам опрокинул свою, даже не поморщившись. — Вот, главное же припасы на зиму сделать.
— А-а-а, — многозначительно протянула, принюхиваясь к настойке. — Только где же вы здесь живете? Здесь же особо и спрятаться негде.
—Хм, наивная. Если очень хочется, то есть, — подождал, когда я освобожу рюмку (а прекрасная вещичка эта настоечка!), наполнил по-новому и продолжил: — Здесь у меня, так сказать, дача, — сказал, неопределённо махнув куда-то себе за спину, — а живу я в городе.
— В городе? — я не могла в это поверить. — А где? — и тут же опорожнила и вторую рюмку.
— На Попова, возле супермаркета…
— Попова восемнадцать?
— Нет, семнадцать, через дорогу.
— А почему я тебя там ни разу не видела? — когда я уже успела перейти на ты? — Я живу напротив.
— А кого ты там не видела? Волка? Ага, сейчас я по городу в этом виде пойду шляться.
— А слабо? — поддела и выпила ещё.
— Мне? Нет, мне твоего брата жалко…
— У меня нет брата, — гордо заявила я.
— Это я так, в общем, иносказательно. Представь ваш народец, если по улице волк начнёт разгуливать…
— Убьют? — предположила я.
— Нет, сперва в штаны наделают, — весело заявил Серый и добавил, уже погрустневшим голосом, — а потом убьют. Ну, мы тут выпили вместе, не чокаясь. Необычный собеседник мне попался. Боюсь, не донесу гостинцев родным.
— Ну, я тебя всё равно должна была видеть! А ну-ка, покажись красный молодец передо мной как лист перед травой, — повелела уже заплетающимся языком, да и рассудок уже явно меня не слушался.
— Извини, —зверюга развела лапы, — не могу смущать девушек голым задом.
— Девушка, к твоему сведению, уже столько голых мужиков перевидала, — отмахнулась я, — кончай уже ломаться как красна девица. Тебе всё равно меня ещё провожать, а ты же волком не пойдёшь в город.
— Провожать? — левая бровь волка снова поползла вверх.
— Да, провожать! Или ты думаешь, что напоил меня, и всё?
—Что всё?
— Да всё! — мой указательный палец устремился к появившимся уже на небе звёздам. — Каждый порядочный оборотень должен пьяную даму до греха… хи-хи-хи… то есть до дома довести!
— Верно. Подожди здесь — я мигом, — и тут же скрылся за клёном.
Моё любопытство вопило, как свинья резаная, что не могу пропустить чудо чудное, каким является перевоплощение волка в человека. По такому делу на едва послушных ногах я дошла к дереву и заглянула за него… И ничего! От серого знакомца-собутыльника и след простыл. Разочарованная, я вернулась обратно… Ну, как вернулась… Встала на четвереньки и вернулась.
Споил же, падла! А нет, он, вроде бы, предупреждал, что закусывать надо. Надо! А я? А что я? Я ничего, это он меня заболтал своими баснями. И виски почему-то уже на столике стоит, и бутылка из-под вермута пустая под ногами мешается… Когда же всё успели?
Осоловелыми глазами посмотрела на небо и попыталась сосчитать звёзды… М-м-м, успехов. Сбилась уже на втором десятке. Села на стульчик. Села и чуть не лишилась сознания! Напротив меня стоял мужик. Здоровый мужик ночью в лесу передо мной. Сознание, видимо, не хотело покидать меня, и со всей мочи заорало благим матом.
— Тихо, тихо, красавица! Это же я! — мужик заорал в ответ, выставив вперёд руки.
— Кто ты? Я тебя впервые вижу, подонок!
— Да я же, Серёга, оборотень!
— Чем докажешь? — уточнила я. Ещё изнасилует, а потом докажи, что красная жидкость лилась из-за него, окрашивая мою шапочку в кровь.
— Чем докажешь, чем докажешь… Гляди, — тут лицо стало меняться, улыбка сменилась оскалом, оголившим явно нечеловеческие зубы. Мужик задрал морду лица к небу и завыл. Тут я смекнула, что это мой славный собутыльник, и оценивающе посмотрела на него.
Так, чуть старше меня, лет двадцати восьми, высок, строен, я бы сказала даже, худощав. Лицо вполне симпатичное, живые жёлто-карие глаза, волевой подбородок с щетиной. Щетина — не страшно, всегда побрить успеем. Причёска… подстрижём. С пивом потянет, красавец.
—Ути, мой Лохматик, — я попыталась его обнять и расцеловать, но, споткнувшись о предательский сучок, просто повисла на его шее.
Серый нежно помог мне встать на ноги, хоть те категорически отказывались меня слушаться.
— А не соблаговолит ли сударь проводить прекрасную… ИК… даму до дому? — моим голосом можно было петли смазывать.
— Да, конечно! Где ты живешь?
— Болван! Я же тебе говорила!
— Ах, да! Точно, — взял меня под локоточек, давая возможность и на руке повиснуть, и на плечо опереться, галантная скотина, и повёл по тропке.
Шли мы молча, молча — скучно.
— Как ты мог? Как ты мог обмануть наивную девушку? — и залепила своему спутнику сладко звенящую пощёчину.
Надо было видеть его глаза. Эту уникальную смесь дикого удивления, полного непонимания и детской беспомощности.
— Заманил меня в лес, напоил и решил покуситься на мою девичью честь! — попыталась его лягнуть в пах и помчалась по тропе в сторону городских огней.
Ну, как помчалась.… Сделала три-четыре шага в выбранном направлении и, хохоча во всю глотку, завалилась с грацией самой сказочной коровы в ближайшие кусты. Надо отметить, что очень колючие. Везёт мне в этом году на кустики с подвохом.
Мой кавалер совершенно не по-джентельменски выдернул меня из шиповника и несколько грубовато водрузил себе на плечо, после чего неспешно зашагал к городу. Вися вниз головой, я вяло протестовала, ещё более вяло пыталась его колотить, а потом уснула.
Проснулась я уже возле своего подъезда, когда меня совершенно немилосердно тормошили, пытаясь узнать код от входной двери.
— А вот не скажу! Вдруг ты маньяк!
— Тогда сама открывай, дура! Связался же.
— Что значит связался?! Это, может, я тебя склеила!
— Ещё не легче!
С быстротой, не свойственной моим пьяным пальцам, я набрала злополучный код, вбежала в подъезд и захлопнула дверь перед самым его носом.
Вот с тех пор мы и стали с ним каждые выходные встречаться в лесопарке.
Он всё так же не сбривает свою дурацкую щетину. Все так же ходит со своей ещё более дурацкой причёской. Но вот наряд я ему смогла поменять. Ценой трёх часов его стенаний и походов по бутикам, я подобрала ему одежду, достойную его фигуры, а не трехсотлетнего деда, что носил он до сих пор.
Нет, мы не стали молодой влюблённой парой. Нужны мне эти кожа да кости. Ещё чего! Итак штабелями к ногам красавцы почище валятся.
А этот паршивец ещё в отношении меня заявил без тени смущения, что, дескать, не собака на кости бросаться. Каков наглец! Вот я его отхаживала.
Но наши душевные посиделки.… Это что-то! Тихо, спокойно. С ним я словно сбегаю из этого ополоумевшего мира. Сбегаю за огромную крепостную стену. И пусть никто не верит в его существование. Мне то что с этого?