Вздохнула, прикрыла глаза и со всей дури врезала своей ногой назад. Попала пяткой мужчине прямо в коленную чашечку, что дало мне возможность вырваться из удерживающих меня рук. Лестничный пролёт, ведущий в спальню, я даже не заметила. Лишь когда закрыла дверь и для надёжности забаррикадировала её креслом, смогла облегчённо выдохнуть и сползти по стеночке на пол.
Первые пять минут я предавалась отчаянию и жалости к себе любимой. Потом встала, решительно вытерла слезы и отправилась в ванную. В конце концов, ничего непоправимого не случилось. Мне нужно лишь вернуться домой. Замуж за него я все равно не собиралась. И не важно, что он говорит. Только я. Конечно, поверила я ему, аж два раза. Теперь становится понятно, откуда такие способности он мне ночью показывал. Тренировался бедный! С каждой встречной по два дня мастерство оттачивал, не жалея себя и все лишь для того, чтобы встретить меня и не разочаровать. Примерно так. Да и этой "пиранье", имени которой я так не узнала, стоит сказать спасибо. Такие бабники по жизни никогда не останавливаются.
И не важно, что он уже успел приучить моё тело под себя. Секс – это всего лишь секс. И если уж я, как он меня убеждает, никогда не захочу другого мужчину, что ж, так тому и быть, уйду в монастырь. Мужской. Уж эти "праведники" направят меня на путь истинный. Главное вырваться из этого чокнутого мира и забыть все как страшный сон. И самое важное: на будущее – никогда не оставлять форточки открытыми, мало ли, сколько ещё приблудных летать могут. И даже план побега успела придумать, пока была в ванной. Самое сложное состояло в том, что мне нужно встретиться с Себастьяном. Думаю, он не откажется сделать брату очередную "радость". И как я до этого на источниках не додумалась? Сейчас бы сидела уже в каком-нибудь баре и отрывалась по полной. А теперь ищи этого «стервятника», когда ни мира не знаешь, ни знакомых, желающих помочь, не имеешь.
Из ванной я выходила уже в приподнятом настроении и никак не ожидала увидеть Арлена, сидящего в кресле, которым я забаррикадировала дверь. Ну конечно, как я могла забыть. Чуть по лбу себе от досады не стукнула. Зачем входить через дверь, когда можно открыть портал. Все в этом мире не как у людей, и мне это совершенно не нравится! Уж лучше стоять по два часа в автомобильных пробках, терпеть турбулентность при полётах и мучиться морской болезнью на корабле, чем пользоваться магией и терпеть вот такое вмешательство в своё личное пространство. Что значит, этот дом ему принадлежит? Поздно. Может дом и его, но вот комнату он выделил мне, и видеть его я сейчас не желаю. Теперь бы только выпроводить его отсюда поскорее и без скандала.
Даже шага сделать не успела, как Арлен оказался рядом, подхватил на руки и усадил в кресло. Сам уселся на пол рядом и уткнулся лицом мне в колени.
«Даже глаз на меня не поднимает, возможно, стыдно», – проскользнула флегматичная мысль у всё ещё обиженной меня.
Молчит, аккуратно гладит ноги. Лёгкие прикосновения, поглаживания вызывают чувство расслабленности, мурашки пробегают по спине. Но это тело, а мозг...
«Усыпляет бдительность, подготавливает почву. Не сдамся. Уже все решила».
Я тоже молчу, жду. А с чего я вообще должна начинать первая разговор? Мне, конечно, хочется выпроводить его поскорее, но это не повод идти на контакт. Если не заговорит первый то... «То устроишь ему молчаливую забастовку», – подкинула моя вредность.
– Прости...
И замолчал. Нет, так не пойдёт. Подсказать ему что ли.
– За то, что твоя мама приняла меня за очередную постельную грелку? Ну, так она не виновата, что ты мимо юбок мимо пройти не можешь.
Руки на моих ногах напряглись. «Что же тебе, милый, не нравится? Я же правду сказала», – но это мысленно. А так молчу, борюсь с разрастающимся желанием, потому что мои ноги начали покрывать поцелуями. А я-то только из ванной, в одном полотенце. Гостей встречать не собиралась. «Надо было хотя бы халат в ванную захватить». И даже не знаю, чего хочу больше, то ли оттолкнуть, то ли за волосы к себе притянуть и поцеловать. «Эдак я совсем от его близости раскисла», – печально подумалось мне, пробудив острое желание отпихнуть от себя мужчину. Не двигаюсь, стиснула зубы и терплю.
– За то, что тебе пришлось все это выслушивать. Мама передавала свои извинения и говорила, что так не думает, просто погорячилась. Она уже ушла. Я её домой отправил.
Про Станиславского и его «Не верю!», видимо, в этом мире не знают. Ну а я делиться не намерена. Тоже мне, не думает. Сначала всю правду выложила, а потом исчезла со словами «Извини» и то, не факт, что она их говорила.