— Нет, конечно, она моложе лет на десять, оттюнингована по последней моде. Хвалит вас постоянно, восхищается, говорит, что вы её сладкий мишка. — Директор отчего-то меняется в лице — неужели попала с прозвищем? — У вас наверняка и интересов-то общих нет, кроме постели.
— Ну у вас-то с вашим настройщиком в постели всё — пф-ф, — делает соответствующее движение губами. — Простенько и пресненько. Ни так ни сяк.
Несмотря на прошедшие семь лет, я прекрасно помню, каким террористом в кровати был Султанов. Он мог заниматься этим двадцать четыре на семь, а ещё так щедро одарен природой, что с Родионом и сравнивать нечего. Тогда я не могла ходить, утопая в многочисленных оргазмах, но, в конце концов, жизнь это ведь не только любовные утехи, а ещё добрые и хорошие отношения. И Родион никогда бы не поступил как этот жеребец с должностью. И пусть его темперамента хватает лишь на один раз за ночь и я не всегда способна настроиться после нагруженного трудового дня, но я скорее сдохну, чем позволю этому осеменителю с куриным мозгом задеть меня.
— Настройщик на то и настройщик, — ласковым шёпотом, — чтобы уметь доставлять женщине удовольствие. Хотя это, естественно, не ваше собачье дело, господин директор, — улыбаюсь, несмотря на то что внутри всё трясётся. — Тут написано, что мы должны явиться в шесть часов вечера в кафе «Стейк-хаус». Вот я и буду там к назначенному времени. Встретимся у входа.
Глава 10
— Побудь здесь, я недолго. — Поглаживаю Родиона по спине.
Он ласково обнимает меня, а я, прижавшись к его плечу, чуть прикрываю веки, откровенно нервничая. Мне, конечно, всё равно. Я Султанова давным-давно не люблю. Но даже четверть часа рядом с директором видится мне сущей пыткой.
— Я подожду, солнышко, мне нетрудно. Но ты уверена, что банкет будет длиться пятнадцать минут? Думаю, что так не бывает. Давай лучше ты мне позвонишь, а я приеду за тобой сразу, как только понадобится.
Судорожно вздыхаю. Не хочу врать, но придётся. Я не рассказывала Родиону о том, что было между мной и моим директором. Считаю эту историю постыдной и не стоящей внимания.
— И, Виточка, скорей бы вы с Алёнкой ко мне переехали, так надоело туда-сюда мотаться.
Прижимаюсь к Родиону ещё сильнее. Это проблема. Я никогда ни с кем не жила, в том числе с Султановым. Мы планировали пожениться и только тогда съехаться. Сделать всё по традиции. С тех пор ничего не изменилось: переехать в квартиру к мужчине, к тому же перетащить туда дочь, для меня очень серьёзный шаг.
— Я подумаю. — Чуть отстраняюсь, он ласково гладит мое лицо. — А насчёт банкета… Султанову нужно уезжать, и он сказал, что всё это продлится недолго.
Почти не лгу. Ему наверняка куда-нибудь нужно. Родион улыбается и целует меня в губы. Всё как всегда. И запах, и вкус. Вот только как будто что-то мешает. Так бывает, когда на пальце появляется заусенец, невозможно не трогать его, не пытаться оторвать. Он просто раздражает одним своим присутствием.
Разомкнув объятия, улыбаюсь Родику ещё раз, поворачиваюсь и, расстёгивая ремень безопасности, случайно смотрю в окно.
А вот и мой заусенец. Стоит. Руки в брюки. Смотрит на машину, где мы сидим, как на абсолютное зло. Даже как-то неуютно становится. Хотя я имею право целоваться со своим мужчиной и ничего в данный момент не нарушаю. Даже если он босс, моя личная жизнь только моя.
— Ваш новый директор очень напряжён, — замечает Родион. — Думаю, тяжело тянуть школу после начальства другого человека. Да и сейчас все эти проверки. Досталось ему, наверное.
Улыбаюсь своему мужине. Какой же он чуткий и замечательный человек. Даже Годзиллу жалеет, не подозревая, что этот монстр жалости совсем не заслуживает.
Выхожу из машины. Директор стоит на месте.
Смотрит на меня как бродячая собака на человека, поедающего курочку по-аджарски в уличном ресторане. Из последних сил сдерживая голод и внутреннюю агрессию. И вроде этот человек ему ничего не сделал, но хочется и руку откусить, и еду отобрать. Два удовольствия в одном, как говорится.
— Сейчас у нас, Виолетта Валерьевна, будет лекция на тему опозданий.
Гордо приближаюсь, стуча каблуками. Помню, как он ненавидит это дело — когда приходят не вовремя.
— Восемнадцать ноль-ноль, — демонстрирую ему часы на запястье.
Причём тычу в лицо.
— Восемнадцать ноль одна, — показывает он мне свои.
Крупные, дорогие, на широком сильном запястье.
— У вас спешат, Марат Русланович. Мой вам совет: настройте вечерком по программе «Время». Не надо торопиться жить, быстрее состаритесь.
Прохожу вперёд. Притормаживаю у двери, жду, когда он её для меня откроет. Я дама, в конце концов, или кто? Мне, конечно, рядом с ним будто в ране двадцать четыре на семь ковыряться, но я, в отличие от него, умею себя сдерживать. Дышать больно, но я скорее сдохну, чем он это узнает.