Тряхнув за плечи, ждёт ответа.
Столько боли, столько слёз, так много бессонных ночей. Двенадцатичасовые роды, и никто не встречал из роддома. Проблемы с грудью. Мастит. Температура сорок. Плоские соски. Алена не хотела брать грудь и орала ночами от голода. Никогда не прощу…
— Нет, — смеюсь, — и не надейтесь, Марат Русланович. Нет у вас детей. С вареничком своим будете рожать. И отпустите вы меня, в конце концов!
Отдираю его руки от талии, поправляю платье и иду к столу. Забираю сумку. Направляюсь к гардеробу. Достаточно. Банкет окончен.
Глава 13
В полнейшем смятении выхожу на улицу. Увидев машину Родиона и поняв, что он всё это время был тут и ждал меня, стараюсь набрать в грудь побольше воздуха и замедлить шаг. Мой мужчина не должен понять, как мне плохо сейчас.
Это в прошлом. Он ни в чём не виноват. Я не собираюсь срывать на нем зло.
— Пятнадцать минут давно прошли, — улыбается Родион, и я тут же липну к нему.
— Прости, что заставила тебя ждать.
Крепко-крепко обнимаю, как прижималась к нашей огромной собаке Лайке, когда мне было шесть лет. Тогда мне казалось, что она защитит нас с мамой от всех горестей и бед.
И сейчас Родя должен помочь мне избавиться от круговорота чувств в груди.
— Ну и как всё прошло? Конфеты раздавали?
— Конфет не было. Жгли свечи и разливали вино!
— Ух ты, и моя девочка пила вино? — Заботливо гладит по голове.
Зажмуриваюсь, медленно дышу и потихоньку успокаиваюсь. У Родиона совсем другой запах, в нем нет хищных ноток, скорее что-то доброе и домашнее.
— Родик, может, мне работу поменять? — запрокидываю голову, заглядывая в спокойные серые глаза.
— Ты же обожаешь свою школу. Говорила, что здесь обрела покой.
О да, обрела. Прям лопатой его черпаю в последнее время. В груди заполошно колотится сердце.
— Обожаю, да. Но говорят же, что человеку нужно периодически что-то менять.
Родион поднимает голову и внимательно смотрит за мою спину. В этот момент музыка позади звучит громче. Добавляются крики и голоса. Становится ясно, что кто-то вслед за мной вышел на улицу.
— Добрый вечер, Марат Русланович. — Приходится отступить, чтобы он мог пожать руку директору. — Как вам мероприятие?
— Замечательно, Родион Дмитриевич, ваша, — откашливается в кулак, — Виолетта Валерьевна произвела фурор.
— Знаю. — Наклоняется и целует меня в макушку. — Она самая лучшая в мире.
Мне ужасно стыдно и неловко, что мой мужчина не знает, с кем разговаривает. И вся ситуация в целом мерзкая. Родион не подозревает, какая драма разворачивается перед его глазами.
— Вам повезло.
У Султанова снова блестят глаза. Он вторую бутылку вина добил, что ли? Не пойму.
— Спасибо. Я её, можно сказать, всю жизнь ждал. — Обнимает меня за плечи Родя.
Надо как можно скорее это прекратить. У Султанова такое лицо, будто он собрался поведать миру великую тайну. У меня и так сердце не на месте.
— Мы поедем, спасибо вам, господин директор, за приглашения, у нас ещё полно дел.
Я открываю водительскую дверь для Родиона, улыбаюсь ему, как бы намекая, что нам пора уезжать.
— Вы, главное, с друзьями её не знакомьте своими.
Меня аж парализует. Сжимаю зубы. Оглядываюсь на него с ненавистью. Мои новые отношения не должны пострадать из-за пьяной дури Султанова.
— Не совсем понимаю, о чём вы говорите, Марат Русланович, — улыбается Родион.
И снова смотрит на меня, трёт плечо. Ищет ответов. А мне не по себе. Потому что шефу неймётся, а страдать должен совершенно невинный человек.
— Пацанам настройщикам её не показывай, и всё у вас получится.
— Марат Русланович, иногда очень важно вовремя вызвать такси! — шиплю, как кобра, сквозь зубы.
Присвистнув, директор смотрит на свои пижонистые туфли, потом на Родиона. Его тренчкот распахнут, как и верхние пуговицы белой рубашки.
— Ах, так он не в курсе? О той ошибке, что мы с вами, Виолетта Валерьевна, совершили в молодости?
— Ви, про что он говорит?
— Садись в машину, ты видишь — он выпил, — буквально запихиваю своего мужчину в салон.
Родион хмурится, но слушается. А я иду к начальству. Причём гордо вскинув подбородок.
— Вы мне, товарищ начальник, жизнь, пожалуйста, не портите. У вас это отлично получается, но второй раз не надо, — подхожу вплотную и фактически выплевываю слова в лицо.
— Я просто думал, что между молодыми нет тайн. А выходит, они есть.
— А вы лучше думайте, как на центральном крыльце ступени починить, в том году первоклашка упал и нос сломал.