— Да он вроде не сам. Кажется, его назначили. — Царапает ноготком стол Валюша. — А про дочку он знает?
— Конечно. Он уверен, что Алёнушка — дочь его друга. И счастлив в своём неведении.
— Ох, Вита, ну как так-то? Так же нельзя!
— Ну а что? — Зевнув, меняю позу, подперев другую щёку и исподлобья глядя на шефа, треплющегося по телефону с неописуемо серьёзным видом. — Раз уж он верит, что я переспала с его приятелем на девичнике, пусть думает, что и дочь тоже от друга. Всё логично.
— С ума сойти! Вот это характер у тебя.
— Марат Русланович с тобой полностью солидарен. Характер у меня отвратительный. Слава богу, его пронесло, и мы не успели зарегистрировать законный брак.
Тем временем директор возобновляет собрание. И Валя говорит мне ещё тише и на ухо:
— И всё равно я осуждаю твоё решение скрывать от него дочь. Он должен знать, что уже давным-давно отец.
Смотрю на неё искоса.
— Тебя когда-нибудь бросали в белом подвенечном платье с фатой и букетом, в ЗАГСе, на глазах у всех твоих друзей и родственников?
— Нет, — быстро мотает головой Валя и перекрещивается.
— Ну вот и не осуждай.
Глава 2
Наконец-то педагогический цирк с конями, то есть педсовет, подходит к концу, и я, собрав свои вещи и кое-какие бумаги, поднимаюсь с места. Мои коллеги охвачены важными разговорами, обсуждают затронутые на собрании проблемы. А мне не по себе. Потому что для них директор просто мужик в пиджаке, а я когда-то на полном серьёзе планировала прожить с ним всю свою жизнь, пока смерть не разлучит нас. Но развела по углам нас совсем не она. Султанов поверил своему лучшему другу, а не мне, я же не смогла простить ему этого.
И сейчас принципиально не смотрю в его сторону. Но кожей чувствую, как активно он фокусирует на мне своё внимание. Сейчас что-то будет.
— Виолетта Валерьевна, задержитесь, пожалуйста.
Не хочу. Отторжение вызывает даже глубокий и хриплый тембр его голоса.
— Кому-то сейчас всыплют по первое число, — охает Валюша, испытывая перед Маратом почти что благоговейный страх.
Я же его не боюсь. Скорее мне неприятно само его присутствие. Всё, что между нами было, давно прошло, и я бы предпочла не пересекаться. Я благодарна ему за Алёну, и на этом, пожалуй, всё.
— Кишка у него тонка, — подмигиваю Вале и произношу шепотом: — Пусть только попробует обидеть меня, я его фотографию на сайте знакомств выставлю, пусть дамы завалят его звонками с непристойными предложениями.
Валя грустно смеётся. Уходит. А я не отрываясь наблюдаю, как за ней закрывается дверь. Отчего-то частит сердце.
— Виолетта Валерьевна. — Вздрагиваю, услышав своё имя. — Присядьте, пожалуйста. — Отодвигает для меня стул директор.
Как же меня веселит это формальное общение. Когда-то давно мы не спали ночами, лаская друг друга до умопомрачения, а теперь он обращается ко мне на вы.
— Я бы попросил вас перестать смешивать личные обиды и работу.
— Вы начали первым. Я, Марат Русланович, всего лишь защищалась. Вы очень хотели услышать моё мнение насчёт металлоконструкций во дворе школы, я вам ответила.
— Если вы продолжите вести себя подобным образом, я вынужден буду с вами попрощаться.
Становится смешно и обидно одновременно.
— Заявление напишете, по собственному? Жаль! В управлении образования расстроятся, вас там обожают. — Откидываюсь на спинку стула, кладу ногу на ногу.
Вздохнув, Султанов садится на своё место.
— Я надеялся на взаимопонимание.
— А я — успеть перекусить до того, как начнется следующее занятие. Но, видно, не судьба.
— Виолетта, ну неужели вы всё ещё злитесь на меня за инцидент в прошлом? Столько воды утекло. Давайте просто работать.
— Да, я злюсь, терпеть не могу преподавать голодной, — смотрю на часы на руке.
— Наша с вами история с самого начала была ошибкой.
Приятно слышать, особенно, учитывая тот факт, что у нас подрастает общая дочь. Сказал и смотрит в упор. Ждёт реакцию. И ведь так смело зашёл с пол-оборота. А теперь что? Жалеет? Испытывает угрызения совести? Себя решил уговорить или меня? Да ладно, мне всё равно.
— Я вас поняла, Марат Русланович. — Встаю. — Буду вести себя прилично и соглашаться на любые ваши дурацкие предложения.
Наши глаза встречаются. И я тут же отворачиваюсь. С последней нашей встречи он здорово раскачался. Марат всегда был крупным мужчиной, а сейчас даже через рубашку заметен рельеф мышц. Мне дискомфортно. Я бы предпочла избегать нашего с ним взаимодействия. Одно время он был самым дорогим для меня человеком. Теперь же рядом с ним я испытываю отторжение, как будто приклеиваю пластырь, а он не держится.