Некоторые вещи нельзя изменить. Например, что бы ни случилось между нами, этот козел по-прежнему привлекает меня физически, одним своим присутствием скручивая низ живота. Это что-то в нём самом. Нечто сексуальное, что нельзя объяснить простыми словами.
И прямо сейчас, когда мы сверлим взглядом друг друга, в этом пустом коридоре происходит какая-то новая стадия развития ненависти между нами. И она, кажется, называется пленением. Ибо я чётко чувствую страстное влечение, которое начинает господствовать над моей женской волей, призывая душу к позорному грехопадению.
Но я скорее утоплюсь в раковине на первом этаже школы, чем он об этом узнает.
— Я хочу познакомиться с дочерью. — Поднимает руку шеф, и неожиданно нежно касается моей щеки.
Это место вспыхивает жаром. И всё тело моментально реагирует.
Трезвею. До меня молниеносно доходит, что я, видно, чокнулась. Со всей силы бью его по ладони, вынуждая отдёрнуть руку.
— Теперь придётся обработать лицо антисептиком! Моя дочь не нуждается в сомнительных знакомствах. А вы, Марат Русланович, займитесь наконец-то организацией административно-хозяйственной деятельности нашего учреждения. В санитарном узле на втором этаже туалетной бумаги нет уже целую неделю.
Пытаюсь гордо удалиться, но он ловит меня за локоть и прислоняется к уху, обжигая горячим дыханием. Его близость мешает думать.
— Я куплю вам вагон туалетной бумаги, Виолетта Валерьевна. А ещё дети имеют право на общение с обоими родителями. И я не отступлюсь. Я виноват. Я не спорю. Но я добьюсь своего.
— Туалетная бумага — это не то, чем можно завоевать доверие. Поищите в интернете. И отпустите мою руку.
— Хорошо. — Разжимает пальцы, но всё равно находится слишком близко, так, что я чувствую его терпкий мужской запах. — Только сразу после репетиции никуда не уходите. Мы вместе поедем в компанию «Мастерпьяно».
— Вы обалдели, Марат Русланович? Опять двадцать пять. Мы уже посетили одно совместное мероприятие после работы. С меня хватит.
И, несмотря на то что я фыркаю, он всё равно смотрит на меня как на сладкое мороженое. От этого бросает то в жар, то холод. Я помню былые обиды, но внутри что-то предательски само собой трепещет.
— Пианино — сложный инструмент, Виолетта Валерьевна, — не скрываясь, прогуливается по моей фигуре властным взглядом. — Если долго на нем не играть, то он расстроится. А настройка — процесс отнюдь не простой, требующий высокой квалификации. Что мы имеем? У вас стопроцентный слух. А я ваш шеф. Могу таскать вас куда угодно. И пользоваться своим служебным положением тоже могу. Что же касается места, куда мы отправимся, — там работают настоящие профессионалы, которые осуществляют настройку инструмента в соответствии с музыкальными законами. Нам нужен новый настройщик!
— Вы… вы… У меня просто слов нет! Вы издеваетесь? Зачем вы уволили Родиона?
— А вам и не нужны слова, вам нужно слушать меня и настройщика. Возражения не принимаются. Это приказ.
Глава 19
Вот что делать? Такая дурацкая ситуация. Если бы моим директором был кто-то другой, разве пришло бы мне в голову спорить с его решением? Конечно, нет. Встала бы и пошла. Но стоит мне отказаться, и он решит, что я боюсь.
Мне, само собой разумеется, крайне неприятно его общество. Но, если так подумать, я простой педагог, а он руководить крупного образовательного учреждения. И я обязана ему подчиняться.
И тут до меня доходит. Валентина же тоже обладает идеальным слухом. А если она придет к нему в последний момент и скажет, что мне стало плохо, то он будет вынужден поехать с ней вместо меня.
Поэтому ближе к назначенному времени я, согнувшись пополам, снова ползу к кабинету Валентины.
Она охает, ахает, предлагает мне таблетки и просит обратиться в медпункт.
Мне ужасно стыдно, и я вполне наверняка сгорю в аду. Но ад будет на земле, если я начну разъезжать с директором в его машине. Валя настоящая подруга и, пожалев меня, естественно соглашается. Она звонит мужу, сообщает, что должна задержаться по работе. Я собираю вещи и тихонько спускаюсь по задней лестнице. Там, около кабинета завхоза, находится второй пожарный выход.
Оглядываюсь. Вроде никого нет. Неужели выгорело? Ох. Аж подпрыгиваю от радости, напевая веселую песню из разучиваемых нами в классе, и, открыв дверь на улицу, натыкаюсь на Султанова, что прямо передо мной повис на косяке и смотрит демоном.
— Это что ещё такое?
— В смысле?! — Хватаюсь за живот, сморщившись.