Отделаться? Да моим бабочкам в животе, учитывая аромат его туалетной воды, не хватает места. Они там бьются в истерике, не зная, куда себя деть. Интересно, он это тоже чувствует или привык, что бабы от него так вот млеют, превращаясь в дегенеративных дурочек?
— Мероприятие началось. Давайте послушаем. — Отворачиваюсь.
Стараюсь сохранить лицо. Но ничего не получается. Ведущая расплывается, будто у меня резко упало зрение. Минус пять, не меньше, особенно на правый глаз, с той стороны, где сидит этот Марат Русланович. Когда меня называют по имени и приглашают выйти на сцену, я даже не с первого раза понимаю, что речь обо мне. Едва не споткнувшись о шнур от микрофона, застеснявшись, благодарю всех подряд: от мамы до руководства своей школы. Смотрю в зал, а там этот Марат — снова сверлит во мне дырку. Он, наверное, бабник. Иначе как объяснить то, что он ТАК на меня смотрит? Видит, кто на него ведётся, и потом проделывает вот эти вещи с женщинами.
— А вы, оказывается, у нас знаменитая личность. Всероссийский конкурс — ничего себе! — Забирает он у меня грамоту, как будто имеет на это право.
Изучает, вертит, разглядывает. Ох уж эти его длинные пальцы. Скорей бы фуршет. Там можно напиться. Воды, минералки, сока, чего угодно. А то голова от его карих глаз очень кружится.
Когда звучат финальные аплодисменты, я встаю. Надеясь или не надеясь уйти от него. Трудно сказать, чего я хочу. Хотя всё же немножечко жду, что он тоже пойдёт на фуршет. Но я ведь серьёзная женщина. Должна держать себя в руках и не показывать, как меня ведёт. Но всё решается очень даже быстро.
— Пойдемте перекусим. — Берет быка за рога, вернее, меня под локоть, этот обалденный Марат, мечтающий стать директорам, и я плыву, вернее, иду, куда он меня тянет.
Моё остроумие и вредный характер куда-то делись. Обычно я с мужчинами держу гордую оборону, огрызаюсь почём зря, а тут растеклась лужицей. Этого Марата действительно ждёт успешная карьера, потому что он вцепился в меня как клещ. Ко мне пытаются подойти знакомые, но он не дает даже продохнуть. Угощает, ухаживает, почти что кормит с рук. И я не могу сказать, что мне это не нравится. Пристальное внимание такого потрясающего мужчины безусловно льстит мне. А ещё эти карие глаза… Они просто примагничивают.
Но в какой-то момент я решаю, что это перебор. Все равно так не бывает. Мы друг друга не знаем. Лучше уйти первой, и пускай этот день останется приятным воспоминанием. Вытерев салфеткой руки, я улыбаюсь ему, прощаюсь и, накинув сумочку на плечо, иду к выходу. Сжигаю за собой мосты. Так ведут себя умные, адекватные, воспитанные люди. Женщины с высшим образованием, у которых есть мозги, а не только гормоны.
На улице прохладно. Но свежий воздух остужает мой внутренний трепет. И неприятно, что он не попросил номер моего телефона. Хотя я же сама ушла. Поэтому пусть всё остается как есть.
Шторм внутри никак не утихает. Щёки всё так же горят.
Выхожу с территории чужой школы. Следую вдоль решётки, густо заросшей вьющимися растениями. Там за поворотом остановка. И мне пора вернуться на работу.
Но, завернув за угол, я охаю, обалдев. Передо мной стоит он.
Как он так быстро успел?
— Я передумал прощаться, — смотрит он из-под тёмных бровей и говорит как-то очень хрипло и чувственно.
Вокруг никого нет. Только я и он. Хотя, судя по всему, нам обоим всё равно. Я чувствую себя очень-очень живой. Сердце барабанит с удвоенной силой, я даже боюсь, что он может это услышать.
Впрочем, сам Марат ничего не боится. И, когда я делаю шаг вправо, он, продолжая смотреть в упор, делает шаг туда же. Он следит за моими движениями, как коршун, и я чувствую себя маленькой птичкой, загнанной в угол клетки. Шаг влево — и опять мне некуда идти. Не даёт. Не пускает. С ума сошёл? По-девичьи тихо рассмеявшись, качаю головой.
— Что вы делаете?
— Не знаю. Но не могу иначе, — произносит он окончательно севшим голосом и, поймав меня врасплох, надвигается.
Его пальцы ложатся на мой затылок. А дальше он прижимается к моим губам и дарит глубокий, страстный, чувственный французский поцелуй.
И самое интересное, что я, такая вся правильная и умная, как будто уже и не я вовсе. Ну потому что уважаемый педагог не может так страстно целоваться с мужчиной, которого знает чуть меньше чем два часа. И самое главное — чувствовать себя на седьмом небе от этого.