— Хорошо. Только спускайся. Ветка может сломаться, и ты ударишься. Мама, иди сюда, пообещай малышке, что мы будем жить вместе.
— Нельзя потакать ребёнку! — опять протискивается в нашу идиллию Родион, едва принявший вертикальное положение.
И тут же снова сгибается пополам.
— Да что ж такое-то?! — опять Ира. — С ветки, вот буквально в сантиметре от тебя, и снова змея! Они тут прям гроздьями, кошмар! Это же куда-то надо позвонить? В какую-то службу отлова рептилий? И, главное, юркие такие, вертлявые. Я стараюсь, стараюсь и всё никак не могу попасть по ней. Всё по тебе!
— Больно же!
С дубиной в руке и разлетающимися волной длинными тёмными волосами невысокая фигуристая Ира Суворова похожа на амазонку. Она действует крайне решительно. Фамилия обязывает.
— Ну, знаешь ли, Родион, я бы на твоём месте была благодарна мне. Удар по спине палкой не так ужасен, как укус змеи. А если внутренние кровоизлияния в различных органах тела и тромбозы сосудов? Ты же можешь умереть!
— Да нету никакой змеи! — визжит Родя.
— А какое у тебя зрение?
— Лёгкая миопия.
— Вот! Именно. А у меня идеальное! Я говорю, была змея! Одна, потом вторая.
Сейчас даже не верится, что я с ним встречалась. Да и неважно уже, что там было в прошлом.
На негнущихся ногах я подхожу вплотную к стволу дерева, куда взобралась моя дочь. На спину ложится ладонь Марата.
— Я обещаю, доченька, он будет жить с нами! Только, пожалуйста, слезь.
— Ты не обманешь?! — спрашивает Алёнка, начиная потихоньку сползать.
— Нет. Я люблю её и всё равно никуда не отпущу, даже если она попытается смыться.
Султанов придерживает дочку за ноги и, когда она делает следующий шажок, дотягивается и снимает с дерева. Крепко прижимает к себе.
Задохнувшись от счастья, обнимаю их обоих. Высвободив одну руку, Марат обнимает и меня, и дочь. И я безумно рада. Меня охватывает сильнейший восторг. А потом вдруг резко подкатывает тошнота, и, отлипнув от самых родных мне людей, я бегу к дереву.
Меня выворачивает. Алёнка переживает. Султанов тоже рядом, придерживает косу.
— А лес-то и вправду волшебный, доченька, — громко смеётся мой личный шеф.
— Папа! Ты что? Мама заболела, а ты смеёшься!
— Не думаю, что твоя мама заболела… Это кажется, называется ваншот — попадание с первого и единственного выстрела прямо в цель.
Обняв дерево, прекрасно понимаю, о чём он, и тоже смеюсь. Потому что вспоминаю свой цикл, он у меня как часы, а тут что-то задерживается. Никуда мне уже не деться. Сколько ни выпендривайся. Так как всё, что мы ищем в этом мире, всё, что может быть по-настоящему долговечным, — это истинное блаженство в компании с любимыми людьми. Это покой, свет, мечта — и всё это внутри нас. Мы сами решаем, быть нам счастливыми или продолжать злиться на события, произошедшие сто лет назад.
Глава 43
Испугавшись за дочь, в лесу я раскисла и всё ему простила. Но, оказавшись в тепле и безопасности, снова выпустила иголки, ощетинившись. У нас — у гордых и независимых — ведь как? Два шага вперёд, километр назад. Может, где-то как-то я его и простила, но уж точно не собираюсь падать к ногам.
— Она уснула. — Тихо прикрываю дверь в наш с Алёной номер.
Выхожу в коридор. Прямо напротив Султанов. Он расстегнул рубашку, вытащил полы из штанов, демонстрируя между ними крепкий золотистый живот. Явно готовится к жаркому применению, рассчитывая на мою полную капитуляцию.
— Хорошо, что мы её нашли и с ней всё нормально, — хрипит он голосом профессионального соблазнителя.
И на какое-то мгновение я сползаю взглядом по полоске кожи к низу живота. Не буду врать, мне симпатично то, что я вижу. Но одно дело — совместный быт и воспитание дочери вкупе с её спасением. И совсем другое — добровольно отдаться его власти.
Много чести. Пожалуй, я ещё потреплю ему нервы, тем более он это заслужил. Султанов делает шаг ко мне. На его ногах нет обуви.
— Не ходи босиком, мало ли кто тут шастает в коридоре. Заработаешь грибок.
— Опять ты обо мне заботишься! Как тогда, с кашлем.
— Скорее переживаю, что твои лишаи передадутся нам с Алёной.
— Ты сказала дочери, что мы будем жить вместе. Мне собирать вещи и переезжать к вам в номер?
Разве я могу вот так просто согласиться? Сейчас, когда моей Алёнке ничего не угрожает. Конечно, нет.
— Вещи переносить точно не нужно. Для того чтобы дочь не расстраивалась, мы можем спать с ней на большой кровати вдвоём, а ты на детской, в уголке. Но, вообще, я думаю, что мы немного поживём вместе, а потом объясним ей, что это всё так просто не решается.