- Я верю в тебя, - повторил он. Он выглядел, как ни в чём не бывало. Я не чувствовала ног. Голова совершенно не работала. И вдруг из глубины белого шума всплыла догадка. Глупая. Безумная, но именно таким безумным было всё, что происходило со мной с тех пор, как я впервые увидела его. Я хотела сказать это вслух, но он, будто прочитав мои мысли, приложил указательный палец к моим губам.
- Не говори ничего, - сказал он с какой-то заботой, даже почти с нежностью. - А то, мне придется тебя убить. - Он смотрел на меня своими янтарными глазами и улыбался. - Мы приехали, - сказал он, и я только тогда осознала, что машина остановилась. Я выглянула в окно, и с удивлением обнаружила там свой двор.
- Спасибо, - сказала я охрипшим голосом и вылезла из машины.
- Обращайся, - сказал Марк мне в след. - Теперь можешь поесть немытой клубники, а потом намочить Манту. - Я не поняла, что он хотел этим сказать. Но, если бы это было единственным, чего я не понимала...
Всё ещё пошатываясь, я зашла в подъезд и поднялась на свой этаж. Дома было тепло и пахло едой. Я вошла и внезапно поняла, как сильно устала за сегодня.
- Заходи скорее, разувайся! - сказала мама. - Мы как раз ужинать собирались. - Я разулась, надела домашние тапки и прошла на кухню. Папа с Никитой уже сидели там. Мама вошла следом за мной. - Кстати, а когда ты успела купить клубнику? - вдруг спросила она.
- Какую клубнику? - удивилась я.
- В холодильнике - почти килограмм клубники! - пояснила мама, удивлённо сощурившись.
- Я не покупала! - честно ответила я.
- Понятно, - улыбнулась мама и бросила на папу хитрый взгляд. Он улыбнулся в ответ, но как-то слегка смущенно. Мне стало ясно, что он тоже не покупал клубнику. Но я ничего не сказала. Я просто села за стол и заплакала.
00
Тело на полу тоже хочет заплакать. Совсем как тогда. Как будто, от этого ей станет легче. Но она просто не знает, что умерла, а мёртвые - не плачут. Поэтому она лежит и тихо скулит.
Боли больше нет. Судороги тоже прошли. Тело лежит совсем неподвижно. Всё, что она сейчас чувствует - холод. Как будто вокруг - чёрный космос. Она давным-давно умерла. И теперь её тело, год за годом продолжает остывать, хотя, уже много лет как превратилось в лёд.
Ей хочется пошевелиться. Хотя бы, снова задрожать. Но мышцы, словно окаменели.
Вдруг, она понимает, что нужно вздохнуть. Или, возможно, делает это случайно. Но она чувствует запах. Он тяжелый, густой... Самый восхитительный запах на свете!
Где-то, за триллион километров отсюда, её глаза открываются сами собой. Руки сами собой находят опору. Она поражается тому, как много света может давать один единственный фонарь за окном. Несколькими этажами выше, соседи ругаются на кухне. Но это сейчас неважно. В считанные мгновения она находит источник запаха. Какой-то пластиковый пакет. Нужно добраться до того, что внутри! Ногти едва не ломаются о клапан...Она рвёт пластик зубами и тут же чувствует на губах восхитительный солоновато-сладкий вкус.
По телу разливается тепло, буря в голове утихает. И только сейчас она чувствует отвратительный запах гнилого мяса. Как она могла не заметить его раньше? Она пытается задержать дыхание. Пытается сплюнуть. Но все это не помогает: запах, как будто пропитал её насквозь. Она пытается успокоиться. Вдыхает полной грудью. На мгновение, кажется, это помогает. Но тут же ее рвёт. Она едва не падает лицом в тёмную лужу на полу.
Во рту всё ещё стоит вкус гнилого мяса. Сил совсем не осталось. Она ложится обратно на пол, поджимает колени к груди. Хочется заснуть. Или, хотя бы заплакать. Но всё, что у неё получается - тихонько скулить.
Проходит ещё одна вечность. Или, возможно, всего пара секунд. Это глупое поломанное тело не может следить за временем. Открывается дверь. Всё тело тут же напрягается, как перед прыжком. Чьи-то босые ноги шлёпают по полу. Небольшая холодная ладонь ложится ей на затылок.
Она не понимает. Она не знает, что сейчас произойдёт. Я хочу закричать. Громко, что есть мочи. Хочу предупредить. Сказать ему, чтоб он убирался. Чтоб он бежал, как будто весь ад гонится за ним. Но я не могу. У меня больше нет рта. Мой рот - жуткая зубастая улыбка на лице этого скрюченного на полу тела.
- Ну, ты, Алиска, даёшь! - говорит совсем рядом ломкий мальчишеский голос. Я поражаюсь тому бесконечному калейдоскопу призвуков, которые звучат в нем. Она поражается восхитительному запаху его маленького тела.