- Вы с ума сошли! - начала возмущаться я. - Он же, во-первых, мерзкий, а во-вторых, дорогой, как я не знаю что! - Шура только пожала плечами.
- Считай, что это лекарство, - ответила Шура.
- Никита рассказал, что ты была бледная и холодная, - добавил Кеша. - И что врач велел тебе отсыпаться, и отъедаться... Шура даже думала нажарить тебе стейков, но мы решили, что это слишком.
Потом мы сели смотреть какой-то фильм про подростков, которые боролись с тоталитарным правительством. Минут через десять к нам присоединился Никита, и весь остальной фильм сопровождался их с Шурой комментариями. Шура, в основном, отмечала, насколько странно ведут себя герои в той или иной ситуации, и что бы сказали об этом Берн или Фромм. Никита возмущался из-за квадратных танков, неправильных самолетов и отмечал, что бы себе переломали герои после такого падения. Кеша постоянно цыкал на них, а я не столько смотрела фильм, сколько слушала их голоса.
В воскресенье я всё так же лежала, пила противный гранатовый сок и ничего не делала. Ближе к обеду мне стало скучно и я полезла в интернет. У меня было с десяток новых сообщений. Несколько старых от Шуры и Кеши, электронная открытка от Никиты, «привет, я слышала, ты заболела» от Маши. И одно единственное сообщение от Марка.
Я даже не представляла, что может быть внутри. Я боялась открывать его. И всё же, где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что если я прочту его, всё встанет на свои места. И я решилась.
Это оказалось не просто сообщение, а целое письмо.
Pogo: Я не стану просить прощения за то, что произошло. Не потому, что не жалею об этом, а потому что боюсь, что ты можешь меня простить. А мне нет прощения.
Как я говорил уже множество раз, я чудовище, и каждый, кто находится рядом со мной - в опасности. Я знал это, но всё равно рискнул подпустить тебя близко. Теперь я понимаю, что это было ошибкой.
Я должен был предвидеть это, но рядом с тобой, я чувствовал себя, как в дурмане. Впервые, за много-много лет мне стало казаться, что всё снова может быть нормально. Что я смогу, наконец, оставить позади весь тот кошмар. Но я был наивен, и всё полетело к чертям.
Конечно, мне не стоило приходить к тебе в таком состоянии. Меня серьёзно потрепало, и нервы всё ещё были на взводе. Когда ты начала расспрашивать меня, и как будто обвинять в том, что произошло с Витей и с Кристиной, ты разозлила меня. И вместе с тем... Да, у той нежности, которую я испытываю к тебе есть тёмная сторона. Когда я разозлился и утратил контроль, эта тёмная сторона проявила себя. Я должен был знать, что это может произойти, но соблазн был слишком велик!
Если тебе важно знать, что случилось с теми двумя, то что ж, вот тебе две ужасные истории.
Витя, когда мы познакомились с ним, был всерьёз увлечён всякой мрачной ерундой. Биографии серийных убийц, оккультные книжки, рисунки душевнобольных. Он потреблял всё это без разбору или системы. Для него не было никакой разницы между германским язычеством, современными сектами и настольными играми про эльфов. Это хорошо заметно по той музыке, которую он писал.
Я не разделял его восторга по поводу всего этого, но, как мог, поддерживал его. Когда стало ясно, что он соскальзывает в пропасть, было слишком поздно - я ничем не мог ему помочь.
Вторая история, наверное, ещё хуже. Мы с Кристиной были близки, да. Не просто друзья. Она была даже не столько красивой, сколько эффектной. Очень яркой, и, вместе с тем, какой-то удивительно нежной и ранимой.
Внешность оказалась обманчива. Она была прирожденным манипулятором. Не уверен, делала она это сознательно, или у неё получалось само собой, но даже из меня она буквально вила веревки. Можешь в это поверить?
Несколько раз я хотел уйти от неё, но каждый раз она убеждала меня остаться. Однажды, она заявила мне, что беременна. Это оказалось довольно неожиданно. Даже не потому, что между нами так ничего и не произошло. Дело в том, что такие как я не могут иметь детей. Даже если очень захотят. Поэтому, я предложил ей пойти - поговорить об этом с отцом ребёнка. Она разозлилась, ушла, и несколько дней не отвечала на звонки.
Потом она вдруг написала мне, чтоб я приезжал по какому-то совершенно незнакомому мне адресу. Когда я приехал, то обнаружил её на перилах балкона в шестнадцати этажах над землей.
Я был уверен, что легко смогу снять её оттуда, но прежде чем я добрался до верха, она потеряла равновесие и сорвалась вниз. Я ничего не мог поделать.
Теперь действительно всё. Ты знаешь правду обо мне, но, для твоего же блага я надеюсь, что ты забудешь её, как страшный сон. Я никогда не забуду тебя. Но ты, считай всё это страшным сном. Прощай.