— Вы журналист? — спросила Александра. В то, что он знаменитый писатель, она как-то не очень поверила.
— Не совсем журналист, — ответил он, подумав. — Когда-то хотел быть журналистом. Но так им и не стал. Появились… другие дела.
Понимающе кивая, Александра думала о том, как бы повежливее отойти от него. Конечно, она уже не школьница-переросток, а вполне зрелая женщина с надежно упрятанными комплексами, но все-таки возвышаться над ним — маленькое удовольствие. Хотя он был не намного ниже, сантиметра на три, пожалуй… Но и три сантиметра ее нервировали.
— Кажется, я не даю вам есть, — догадался француз.
— Я сегодня очень устала, — доверительно сообщила ему Александра, с сожалением рассматривая рыбу на прозрачном ломтике свежего хлеба: откусить при нем она не решалась. — Пятница — самый трудный день. Обязательно произойдет что-нибудь непредвиденное. Перед выходными все стараются как следует накачать народ, чтоб никто, не дай бог, не забыл, в какое ужасное время мы живем…
— Накачать? — переспросил он недоуменно. Александра засмеялась.
— Ну, вывалить очередную кучу чернухи, — пояснила она весело.
— Ага. Чернухи, — сказал француз и тоже засмеялся. — К сожалению, я знаю только классический русский язык, и мне иногда трудно с пониманием.
— Ничего. Если вы собираетесь писать о нас книгу и будете собирать материал, от вашего классического русского не останется и следа, — пообещала ему Александра. — Будете говорить, как все сейчас говорят.
— Вы меня утешаете, — пробормотал Филипп.
Девушка ему нравилась, и говорить с ней было приятно. По крайней мере, она не смотрела ему в лицо завораживающим взором и не старалась поразить его воображение неземной красотой или потрясающим интеллектом.
Чуть ли не весь вечер он старательно придуривался, что ни слова не понимает по-русски, и вот — на тебе! — разговорился с какой-то случайной девицей, неизвестно как попавшей на эту вечеринку восходящих звезд и почти знаменитостей.
Она была высокой — вровень с ним или даже чуть выше — и крупной. Аристократической худосочности в ней не было и в помине. Длинные ноги, сильная шея, нежная кожа, очень короткие волосы. Филиппу этот короткий блестящий «ежик» просто не давал покоя — так хотелось его потрогать. С чего бы?
— Пойдемте на балкон, а? — не выдержала Александра. — Там никого нет, и можно покурить. Вы курите?
— Курю, конечно, — сказал Филипп и как привязанный пошел за ней, разглядывая ее шею с оставленным завитком темных волос.
— Я только возьму еще бутерброд, — извиняющимся тоном сказала она. — А вы не хотите?
Филипп с удовольствием выпил бы кофе, да и не мешало бы также сделать пару звонков, однако придется выждать еще с полчаса — уехать сейчас просто неприлично.
Оказавшись на балконе, Александра заметно расслабилась. Здесь было темно и прохладно — из приоткрытой рамы тянуло осенней сыростью, пахло дождем и автомобильными выхлопами. Шум вечеринки заметно стих, но дверь, в которую должен был войти Андрей, просматривалась отсюда очень хорошо, так что она его не пропустит.
— Принести вам кофе? — спросил француз, про которого Александра совсем забыла.
— Да, если можно, — благодарно сказала она — кофе ей очень хотелось.
Глядя, как француз пробирается между гостями к столу с напитками, Александра внезапно его пожалела. Бедняга, все его бросили. Даже Вика. Он же не виноват, что не похож на Алена Делона и вообще сильно отличается от стандартного французского очаровашки, созданного русским женским воображением. Ни шарма, ни обаяния, ни пресловутой элегантности. Зачем он понадобился Вике?
Конечно, не всем удается заполучить на вечеринку настоящего француза, а Вике удалось. Может, в этом все дело? Теперь все увидели, что француз действительно был, и больше он ей не нужен. А может, он чей-то приятель? Или друг?
— Молока не было, — сообщил француз, возникая на пороге. — Сахар я захватил.
— Спасибо, — прочувствованно сказала Александра. — Где-то здесь была пепельница.
Они закурили, глубокомысленно глядя за окно, в черную осеннюю московскую ночь.
— Вы в «Останкино» уже были? — Александра съела свои бутерброды, утолив сосущий голод в пустом желудке, а кофе и сигарета настраивали ее на благодушный лад.
— Нет, — ответил француз. — Меня приглашал господин Митрофанов, продюсер программы… — Было видно, что он силился вспомнить, какой именно.