Министр покосился на нее и пробурчал, не сбавляя хода:
— И что?
— Вы не могли бы ответить на пару вопросов о вашей сегодняшней встрече с председателем Совета Федерации? Всего два, Владимир Федорович!
— Нет, — буркнул министр, — не мог бы. — Но Александра не отставала, хотя рослый охранник то и дело загораживал от нее шефа. Краем глаза Александра заметила, что ее оператор прорвался через заграждение и бегом догоняет их по коридору, неся тяжеленную камеру в обнимку, как ребенка.
— Владимир Федорович, всего пять минут! — умоляла она. — Первый канал, девятичасовые «Новости», пожалуйста, Владимир Федорович! Обещаю, что не задам ни одного вопроса про бюджет!
Министр снова покосился на нее и совершенно неожиданно засмеялся. Александра, не веря своим глазам, неуверенно улыбнулась в ответ. Подошел лифт, двери открылись, демонстрируя золотисто-малиновое богатое нутро, и министр широким жестом пригласил Александру внутрь.
— Ох, журналисты, — пробормотал он и опять засмеялся, — из гроба достанете или загоните в него, я еще окончательно не понял. Ладно, давайте ваши вопросы. Внизу, в конференц-зале. И только пять минут.
— И он дал мне интервью, ты представляешь? Конечно, никакие не пять минут, мы общались минут пятнадцать. Охрана никого и близко не подпустила, материал прошел только у нас, даже энтэвэшники сплоховали. — Александра откусила изрядный кусок раскисшего банана и перевернула на сковороде отбивную. — К началу омской пресс-конференции мы, конечно, малость опоздали, но это даже к лучшему, потому что мне нужно было всего секунд сорок видео, и вполне хватило того, что мы записали потом… Ты меня слушаешь?
— Пытаюсь, — ответил Андрей довольно холодно.
Он думал о своих делах, и сегодня Александра как-то особенно его раздражала.
Для него все это уже мелковато — радость от случайного интервью со случайным министром, а потом пресс-конференция, на которую они чуть не опоздали… У него другие, куда более важные думы, и Александра ему мешала. Какого черта он приехал с работы так рано!
— Андрюш, ну поговори со мной! — не отставала она. — Не хочешь меня слушать, расскажи, как у тебя с программой. Ладка сегодня спрашивала, уйду я к тебе или останусь в «Новостях», а я даже не знала, что ей ответить. Как ты думаешь, уйду я или останусь?
Раздражаясь еще больше, Андрей налил себе воды из стеклянной бутылки. С некоторых пор он употреблял воду исключительно в стеклянных бутылках, пластиковые презирал, как умеют презирать только те, кто еще вчера даже не подозревал о том, что вода бывает не только в водопроводном кране.
— Не знаю, уйдешь ты или останешься, — сказал он. — Сейчас обсуждать это — просто глупо. Программы пока нет, штат не утвержден, и так далее, и так далее…
— Но он вот-вот будет утвержден. Садись, Андрюш, все готово…
Александра ловко постелила на крохотный столик чистую салфетку, как всегда делала ее бабушка, даже когда просто собиралась выпить чаю, поставила тяжелые фарфоровые тарелки, положила приборы. Ухаживать за Андреем доставляло ей удовольствие.
— Вика сегодня была в своем репертуаре — к эфиру чуть не опоздала, с гримершей целый скандал вышел, Вася крокодиловыми слезами плакал, потому что ей не понравились тексты, которые он написал. Писала бы сама, ей-богу. Швыряла стаканы, бесилась, орала. Стыд ужасный…
— Саш, она самая популярная ведущая, — щурясь от раздражения, сказал Андрей. — Вы даже не понимаете, что это значит! Вам бы потакать всем ее капризам, каждое слово ловить, каждое требование выполнять, а вы все языки чешете, какая она, плохая или хорошая. На ней вся программа держится…
— Программа держится на Васе Куренном и Михаландреиче, — возразила Александра, поняв наконец, что он злится. — И все об этом знают. Вику Терехину посадили в эфир потому, что у нее папа сам знаешь кто, только и всего. Викиной заслуги в этом нет.
— Да какое это имеет значение! — Андрей швырнул вилку. Есть ему не хотелось. Полдня он провел в баре, обсуждая с разными начальниками свою будущую программу, и теперь как раз подвернулся удобный повод отказаться от ужина и оставить жену виноватой. — Она там, где она есть. Никто из вас не ведет самые престижные вечерние «Новости» на самом престижном канале, и, значит, она лучше вас. Папа или мама, но у Вики есть то, чего нет у вас и никогда не будет, потому что вы в большинстве своем жалкие, серые мыши, и больше никто. Так что вопрос исчерпан, дорогая моя. Ясно?
— Ничего мне не ясно, — сказала Александра. В последнее время он часто раздражался, но никогда не говорил таких глупостей.
Для того, чтобы пробиться в первые ряды на телевидении, мало одного таланта или неземной красоты. Должна быть поддержка. Должны быть «свои». Неважно кто — муж, любовник, отец, но кто-то обязательно должен подпирать сзади, прикрывать тыл, двигать вперед. Талант мог блеснуть, ослепить на мгновение и навсегда исчезнуть. «Долгоиграющие» звезды оставались на небосклоне потому, что, так или иначе, их постоянно кто-то поддерживал, невидимый и всесильный. Андрею это должно быть известно лучше всех. Свои едва наметившиеся связи он выгрызал зубами, охранял бдительно и ревностно, защищал, взращивал, холил, подкармливал и удобрял…