«Так! Начнем с того, что я НЕ ревную!» — мысленно одергиваю себя.
— Пойду освежусь, — говорю уже более спокойно.
Едва оказываюсь на открытой веранде, как сквозь тонкий свитер сразу же проникает холод, освежает и хоть немного отрезвляет. Надо прекращать балаган, ничего хорошего из этого не выйдет. Неторопливо закуриваю и уже спокойнее осматриваю покрытые густым снегом ели, что растут вокруг дома. Здесь и правда красиво, по-зимнему сказочно, я бы даже сказал.
За спиной скрипит дверь. Знакомый запах смешивается с морозным воздухом, ударяет прямо под дых. С едкой усмешкой выдыхаю сигаретный дым и начисто игнорирую ее присутствие.
— Марк…
Она ждет недолго, по хрусту снегу за спиной слышно, как переминается нерешительно с ноги на ногу. Только спустя полминуты подходит ближе.
— Марк… — вместе с окликом Маша прикасается к моему плечу, — я совсем не хотела… не думала, что ты разозлишься…
— Все нормально, — ровно говорю в ответ.
— Точно? Если хочешь, я вообще с Горским общаться не буду.
Смеюсь тихо и щелчком отправляю окурок в снег.
— Мне все равно. Будь с кем хочешь, Маша. Для меня важно только заключить контракт — и все.
Разворачиваюсь и произношу эти слова глядя прямо в льдистые глаза. И снова в который раз напоминаю себе, что это не моя женщина. И, что самое главное, она сама не хочет быть моей.
— И все? — переспрашивает она эхом. Ее плечи опускаются, мышка смотрит на меня растерянно и… с обидой?
— И все. Иди в дом, а то простудишься.
Естественно, это только предлог, чтобы выпроводить ее с открытой веранды, потому что Маша в теплой куртке и сапогах.
— Ладно, Краев, — голос у нее бесцветный, без каких-либо эмоций. Она покорно разворачивается и почти неслышно уходит в дом.
Я достаю следующую сигарету. Надо успокоить нервы и желание броситься за ней, чтобы утешить. Я давно перестал быть пацаном, что бегал за Комаровой по первому зову. Надо чаще себе об этом напоминать.
К охоте все готовы уже через пару часов. Ну, не все, конечно, а только я, Горский и еще двое сотрудников, что умеют стрелять и хоть раз участвовали в подобном. С нами увязалась еще пара человек — дико чувствительный Вениамин, который падал в обморок при виде любой жидкости, отдаленно похожей на кровь, и Комарова. Что их дернуло решить идти вместе с нами — неизвестно, но оба стояли на своем так, будто отвоевывали себе право на выборах голосовать, а не возможность посмотреть, как стреляют в животных.
Но если мышка вбила себе что-то в голову, с этим лучше не спорить. Все равно бесполезно. Так что я занялся подготовкой к небольшому походу. Удачно, что у Горского нашлось необходимое, начиная от термоса и заканчивая рациями. Все участники настроились на одну волну и решили идти цепочкой. Пока мы обсуждали детали охоты, краем глаза я следил за Машей. Она беззаботно возилась с собакой неподалеку от веранды. Сенбернар носился с радостным лаем вокруг девушки и с удовольствием подставлял морду под руки, чтобы его погладили.
Спускаюсь со ступеней в тот момент, когда к Комаровой подходит Горский.
— Машенька, идемте со мной, — любезно улыбается он, вручая рацию Маше.
— Ой, нет, мы с Вениамином чуть в стороне будем. Шишки пособираем там, прогуляемся…
Невольно хмыкаю. Да уж, если вспомнить, что там снега выше колена, то прогулка должна выйти так себе. А до шишек точно придется долго копать. Мышка смотрит на меня, насупившись, но вместо того, чтобы озвучить, что это самая глупая отмазка, говорю строго:
— Держитесь позади цепи и не заходите далеко. И уж тем более не бегите вперед, иначе на ужин у нас будет не дичь, а вы.
Архитектор нервно сглатывает, бледнеет и хватает Машу за руку, но Комарову подобное не пугает. Она вздергивает гордо подбородок и фыркает:
— Не держите нас за идиотов, господин Краев. Никто не собирается лезть под пули.
Я пожимаю плечами вместо ответа и оставляю их на Горского, который с присущим ему энтузиазмом проводит инструктаж.
К лесу двигаемся слаженно, друг за другом, ведет нас старик Филимон — душевный человек, несмотря на его угрюмость. Вчера встретил нас, сразу всех замерзших в баню загнал, настоек для растирки дал, накормил хорошо. Видно, что переживал, как за родных. Может, в прошлом пережил что-то подобное?
Сейчас он раздавал нехитрые инструкции. Я замыкал цепочку и краем глаза следил за нашим «балластом» — Вениамин с Машей хоть и отставали немного, но оптимизма не теряли, по сугробам топали бодро. Лучше бы уж повернули назад, мне бы точно было спокойнее.