Рыбкин — калач тертый, сразу видит, кто на что годится. Шустрый рыжий Воробушек может увернуться от любой пули — верткий, прыгучий, каратист, одним словом. Реакция — будь здоров. На него всегда можно положиться.
Но где Степка? Опять отстал? Глупец, понавесил на себя, глядя на других, все восемь рожков «калаша», все гранаты, сзади, как у всех «рд» — рюкзак десанта, «броник», а того не ведает, что не осилить ему такую тяжесть — мелковат он для этого. Зря прибыл Степка, патриот чертов, в Чечню, куда смотрели, когда направляли?
Щуплый и маленький Степка Федотов вызывал у сержанта Рыбкина постоянное раздражение. Ладно, ростом и статью не вышел для бойца, это другой базар, против природы не попрешь. Так какой незадачливый вояка! То шнурок на ботинках развяжется, и он растянется из-за него в самом неподходящем месте, вызывая у бойцов бурю радости; то подушку давит до последнего, когда все уже в строю; то поперхнется в столовке кашей так, что чуть с жизнью не распростится. А о том, что ходит и постоянно шмыгает носом да харкает чуть ли не в лицо, что таскает «калаш» за собой, как палку, и речи нет. Откуда только такого отыскали на голову сержанту? Ясно-понятно, из деревни. Эх, деревня, не сотрется никогда разница между тобой и городом!
Сегодня утром Степка тоже учудил: как цвиркнул слюной, а та со свистом прямо на носок надраенных берцев Дениса. Что было! Кинулся Денис к Степке, размазал бы того по стенке, да ребята оттащили. И так каждый раз. Глаз да глаз нужен за этим Степкой-Федоткой, а то точно — от своих же и достанется.
Сзади кто-то громко чихнул. «Подлец, — пронеслось в голове, — на прогулку вышел». В хвосте плетется, вояка, да еще идет, почихивает. Наводчик «чехов» — ау, мы здесь. Но разорвать командиру цепочку невозможно, нельзя вернуться да оттаскать Степку за ухо. Может, подтянется сам? От Дениса ему там не сдобровать.
Только подумал Рыбкин об этом, как длинная пулеметная очередь заставила вжаться в землю. «Ложись, б…й рот!» — непроизвольно сматюгнулся сержант и краем глаза заметил: ребята укрылись за камни. «Черт! — продолжал он про себя ругаться, — село не оставили, решили, сволочи, устроить бойню».
Пулемет застрекотал беспрерывно. Несколько секунд висело смятение, ответных очередей не последовало. Так бывает всегда, когда внезапно напорешься на засаду.
Вскоре Рыбкин понял, откуда он бьет — там, в выси, прекрасное место на склоне горы: сзади высокая скала, под ней голый выступ, не подобраться. Но что это? Сзади затрещали автоматы. Гады! Они окружили! Чудненько! Спереди пулеметное гнездо, сзади автоматчики. Но нас запросто так не возьмешь! Срочно круговую оборону. Скорей по гнезду «шайтан-трубой», разнести к чертовой матери это логово. Укрываясь от камня к камню, сержант быстро отдал приказ и вернулся на свое место. Ребята стреляли короткими очередями. Неизвестно, сколько продлится бой, неизвестно, сколько их, этих бородачей. Патроны надо беречь.
Ухнул Васькин гранатомет, взметнулись вверх камни, содрогнулись скалы. Пулемет наверху резко замолк. Получай свое, козел бородатый! Резко стали наседать со всех сторон автоматные очереди. Пули рикошетили от камней, и сержант увидел, как осел за своим укрытием Васька, нелепо подогнул ногу и нехотя, будто думая, повалился на бок. «Что ты, друган!» — вскрикнул сержант и пополз в его сторону. Васька молчал. Его черные глаза были полуприкрыты, и Рыбкин услышал тихий стон. Живой! Он рванул камуфляжную куртку, ощупал Васькин «броник». Там было жарко. Пуля пробила пластину и застряла в области солнечного сплетения. Хорошо, не в сердце. Автоматная пуля «броник» не пробьет, только пулеметная или снайперская. Пулемет был уничтожен, значит, у «чехов» снайпер. Рыбкин стянул с Васи бронежилет, нащупал в своей «разгрузке» шприц промедола, воткнул его в Васькино плечо, перевязал рану бинтом и кинулся к камню. Очереди у него были неторопливые, короткие и верные. Рыбкин менял место своего расположения и вскоре узрел в ураганной пальбе одиночный отсвет огня.
Снайпер сидел довольно высоко, но если незаметно, не выдавая себя, подкрасться, его можно достать. «Ваньку! Ваньку! Ко мне!» — крикнул он бойцам, и вскорости из кустов выполз Иван — лицо черное от пыли, только синие глаза смотрят вопросительно. Рыбкин пояснил задачу. Воробушек молча пополз в кусты. Они его прикроют.
И тут сержант ощутил, что автоматные очереди поредели. Совершенно отчетливо стало слышно, как их треск удаляется куда-то влево, высоко в горы. Что это? Другое отделение поспешило к ним на подмогу? Молодцы! Сейчас дадут им прикурить! Настроение поднялось. Его очередь достала боевика, засевшего над ним. Рыбкин крутанулся к другому камню, поближе к снайперу. Так, Воробушек еще не дошел. К нему подтянулись остальные. Рыбкин прислушался: что-то не то. Высоко в горах отстреливался один автомат, это не подмога. Но кто это? Кто уводит «чехов» в горы? В следующую секунду разорвалась скала, на которой сидел снайпер. Боевики, видно, взвыли от их дерзости, очереди стали злее, но и ребята отстреливались, как надо. Теперь можно подняться ввысь, где был недавно снайпер, там чисто. Горы — вот что их сейчас спасет. «Наверх! Всем к Ваньке! Ползем к Ваньке!» — крикнул он в сторону ребят, кинулся к раненому Ваське и от камня к камню стал ползти с ним вверх. Надо успеть доползти раньше бандитов…