С помощью проводника Слепцова Прасковья Ивановна установила место, где были найдены геологи. Установив расположение тел, она пришла к выводу, что стреляли снизу. Вилюй был с ней согласен. Раны на телах погибших, осмотренные в морге, сквозные, пулевые отверстия свидетельствовали о том, что пули были направлены верной рукой — так метко, с целью попасть в жизненно важные органы стреляют только опытные стрелки. А это — привилегия охотников. Следовательно, убийцу надо искать среди местных. Местный в партии был только один — проводник Слепцов. Но кто знает. В партии у всех четверых были ружья. Сейчас в наличии три. Нет ружья Филимонова и его самого. Значит, путем исключения можно выйти на след убийцы.
Дни выдались напряженные. Разные версии не покидали Вилюя даже ночью, и, в конце концов, он решил остановиться на вещественных доказательствах: надо найти гильзы от ружья. Они должны быть. И тогда станет ясным, кто преступник.
— Гильзы в снегу? Это все равно, что иголку в стоге сена искать, — парировал Лужинский, когда, подводя итоги дня, за вечерним чаем Золотарев высказал свою точку зрения. Владимира Матвеевича совсем не устраивало дальнейшее пребывание в этих забытых богом местах. Дело представлялось ему безнадежным.
Утром работа закипела. Развели большой костер, над ним устроили кусок листового железа. Сюда стали таскать снег. Снег таял, но гильз не было: снег и мох, мох и снег. Мох перещупывали рукой. Безрезультатно. Так прошло несколько безуспешных дней. И вдруг один день принес удачу. Растаявший снег оставил после себя обрывок газеты. Газета была на немецком языке! Тут же Лужинский выдал версию: Филимонов — завербованный агент, перестрелял членов партии, сорвал государственное задание, а сам морем, на подлодке уплыл в Америку.
По рации сразу передали в милицию версию Лужинского, приметы Филимонова. После этой новости на исчезнувшего техника-геолога был объявлен всесоюзный розыск. Одновременно запросили на подмогу людей из колхоза и скоро с утроенной силой приступили к расчистке снега: если нашли одну улику, найдется и другая.
Где-то на семнадцатый день работы, когда вокруг было очищено руками около 240 квадратных метров площади, из мха выпали на кусок железа две гильзы. Их срочно отправили в Якутск на баллистическую экспертизу.
В то утро, когда это случилось, уже собирались в обратный путь, складывали поклажу на нарты. А случилось вот что. Вдруг снизу раздался крик Мохова: «Сюда! Скорей сюда! Здесь человек!» Речка Талчан начала выдавать свою тайну. Обходя на всякий случай окрестность, начальник угро споткнулся о кочку и упал на голый куст. Под ним было что-то твердое. Больше интуитивно, чем сознательно, Мохов разгреб снег и увидел торчавшую голую человеческую руку… Она сжимала ружье.
Расчистили снег. Это был мужчина. Проводник согласно кивнул, опознав его. Филимонов был убит ударом ножа в спину…
Погрузив горький груз на нарты, оперативно-розыскная группа двинулась в сторону центральной усадьбы.
Версия Лужинского об агенте Филимонове лопнула, как мыльный пузырь. Если даже Филимонов, поссорившись, застрелил Титова и Ксендзова, то кто ж убил его самого? Пусть не проводника рук это дело, тогда — кого же? И почему тот, пятый, пожалел Слепцова? Но, с его слов, больше на речке Талчан никого не было. Рассказ Слепцова о ссоре не сходился в некоторых местах.
Однако кто-то из застреленных мог раньше настигнуть Филимонова, а потом они могли убить друг друга. Но пулевые отверстия наглядно свидетельствуют, что стреляли снизу. Стрелял кто-то другой, который остался жив.
Был ли пятый? Правду ли говорит Слепцов?
Через неделю, когда пришли результаты экспертизы, сомнения Вилюя рассеялись — гильзы оказались от ружья Слепцова…
Но проводник не признавался, он все повторял, что убийства совершили сами геологи. Вилюй, задержав его по подозрению, допрашивал с помощью Гоши Стручкова. Якутский язык давался ему, молодому прокурору, выросшему в городе, с трудом. Слепцов не признавался, настаивал на своем. Он оставался таким же невозмутимым. От прямых вопросов проводник не волновался, не покрывался потом, а смотрел прямо в лицо, глаз не отводил. Так бывает, когда говорят правду. Правда проводника: он не убийца. Но все доказательства играют против него. Как заставить его признаться?
Вилюй изучил его личное дело. Слепцов, выросший в этих местах, был отличным охотником, пользовался среди людей авторитетом, его избирали председателем колхоза. У него была большая семья, шестеро детей, он слыл хорошим семьянином. И вдруг — такая злость и жестокость… За что? На седьмые сутки допроса Слепцов тяжело опустил глаза: