Что касается коварного стрекозла, то он попросту улетучился. Испарился, словно его и вовсе не было.
Торэт, кстати, тоже довольно быстро исчез с трибуны – пока я недоуменно озиралась и пожимала плечами в ответ на расспросы друзей.
Дальше все происходило как во сне.
Первокурсники спешно разобрали свои искры, причем, смотрели они вовсе не на плащи, менявшие цвет, а по-прежнему на меня. Ректор сжато, по-деловому так, поздравил адептов, пожелал успехов в учебе, напомнил, что расслабляться рано, так как впереди выбор фамильяров, и неожиданно устало махнул рукой: расходитесь, мол. Не успел он закрыть рот, как меня перехватил Канаги и, крепко держа за локоть, видимо, чтобы не сбежала, повел в кабинет к начальству.
Там уже ждали – сам Анселлус, неизвестно как оказавшийся на месте раньше нас, смутно знакомый мне очень серьезный господин, кажется, местный чиновник, и эльф, которого я толком не разглядела. Он расположился в полутемной нише между книжными шкафами и выходить явно не собирался…
– Это недоразумение! – не успокаивался архимагистр, и я снова, на этот раз с энтузиазмом, закивала. Ректор с каждой минутой нравился мне все больше и больше.
Конечно, недоразумение, и еще какое! Хорошо, что мы быстро во всем разобрались. А теперь, пожалуйста, заберите у меня этот плащик и дайте взамен что-нибудь попроще и понормальнее. Мне идет черный цвет, не спорю, но, если к нему в нагрузку прилагается Торэт, я, пожалуй, все-таки откажусь.
– Искра не ошибается, Анселлус, и вы это не хуже меня знаете, – неожиданно раздалось из ниши, той самой, полутемной.
А потом эльф шагнул вперед, на свет, и я еле сдержалась, чтобы не отшатнуться.
На первый взгляд, ничего необычного: золотые волосы, ярко-голубые глаза, идеальные черты, уши, осанка – все, как положено. По стандарту. И тем не менее было в этом типе что-то, неуловимо напоминающее Торэта. Уверенный разворот плеч, хищное выражение безупречно красивого лица, насмешка, таящаяся в уголке губ. Почти пугающее сходство.
– Но эйр Элистар, – пробормотал молчавший до этого чиновник. Надо же, и этот эйр, ко всем его недостаткам. Чутье меня не подвело. – Может, все-таки…
– Не может, – резко перебил эльф. – Или вы сомневаетесь в моих словах, господин Цаелс?
Голос его заледенел, хотя и прежде особой теплотой не отличался, и собеседник, побледнев, умолк. А высокородный улыбнулся, язвительно, высокомерно, и так в эту секунду напомнил Берриана, что у меня само собой вырвалось:
– А вы случайно не родственники? С непра… гм… с эйром Торэтом?
– Случайно? – приподнял брови Элистар. – Какая любопытная формулировка. Увы, вынужден вас огорчить, но нет…
Он сделал паузу, но не успела я облегченно выдохнуть, как последовало продолжение:
– Случайным наше родство сложно назвать. Оно самое что ни на есть закономерное. Кровное. А вот каким образом у вас оказалась магия Лунного дома, еще предстоит выяснить. Есть версии, адептка?
И так его слова прозвучали, словно я их бесценную магию украла. Незаконно присвоила.
Этого еще не хватало.
Ничего толком не объяснили, говорят загадками, да еще и намекают непонятно на что, как будто они тут единственные безвинно пострадавшие. Ограбленные злостной чужачкой.
И я не выдержала. Закатала рукав, вытянула вперед руку с татуировкой, и отчеканила:
– Версии есть. Эта печать, например. Она могла стать причиной?
Думала, эльф растеряется, разозлится, расстроится хотя бы, а он… рассмеялся. Совершенно не по-эльфийски: открыто так, заразительно.
Ну вот, второй неправильный. И откуда они только берутся на мою голову?
– Печать долга, – выдал Элистар, закончив, наконец, веселиться. – Надо же. А это будет еще забавнее, чем я предполагал. Намного забавнее.
Мда… Все-таки бесят меня эльфы – теперь я в этом уверена. Я и раньше-то особой любви к ним не испытывала, но теперь, глядя на ехидно ухмыляющегося высокородного, отчетливо поняла: терпеть их не могу. Всех. Но эйров, тем более, неправильных, особенно.