- Выпей, минут через пятнадцать полегчает.
У Джона нет сил удивляться прозорливости Шерлока – это же Шерлок! Он с благодарностью проглатывает таблетку и, привалившись к родному плечу, закрывает глаза, дожидаясь, когда боль уляжется. Шерлок осторожно обнимает Джона, как бы баюкая, закрывая от всех бед своими крепкими чуть костлявыми руками.
- Мы можем уйти до десерта, - тихо говорит он Джону. – Потерпи еще чуть-чуть, ей надо выговориться, иначе она не отстанет, а еще и в гости придет. Не надо было сегодня никуда ехать. Тебе еще рано нарушать постельный режим.
Джону становится смешно от воспоминаний об их постельном в буквальном смысле режиме за эту неделю, и он улыбается. Шерлок, как всегда читающий его как открытую книгу, забавно хмыкает и утыкается носом в макушку, легонько целуя.
- Все нормально, - успокаивает Джон, - рана почти не беспокоит. Мне уже лучше, можем идти.
Они выходят из комнаты отдыха, держась за руки, как никогда чувствуя себя настоящей парой.
Джон надеется, что все пройдет нормально, без эксцессов. Должны подать десерт, и Шерлок нетерпеливо поглядывает на часы, когда происходит катастрофа.
- Вы должны были организовать все более пышно, мы можем себе это позволить, Холмсы не какие-нибудь… - Джону так и слышится своя фамилия, но она милостиво произносит: - Джонсы. Наше генеалогическое древо берет начало от самого…
Матушка Шерлока пускается в пространные династические воспоминания, а Джон, едва удерживая зевок, едва слышно шепчет фразу из старого анекдота:
- Мне бы ваши проблемы, господин учитель, - и Шерлок, сидящий рядом, кривит в усмешке губы.
Леди Холмс замечает все, и ее взгляд становится еще более ледяным, когда она смотрит на Джона, вне зависимости от играющей на губах улыбки. Она продолжает, плавно возвращаясь к свадьбе:
- Не знаю, и что за неудачная мысль, отказаться от струнного квартета. На свадьбе Брайана и Филиппа играл струнный квартет. Это было мило, неправда ли, Майки? – Майкрофт морщится на сокращение своего имени, но подтверждает, что «было мило». – Ты недостаточно хорош в мастерстве, Шерлок, чтобы так самонадеянно решиться сыграть на собственной свадьбе. Когда ты брал уроки в последний раз? Ты же все забыл.
Шерлок испепеляет матушку злобным взглядом, и Джон решается прийти ему на помощь.
- Уверяю вас, миссис Холмс, - произносит он, - Шерлок играет прекрасно. Я не хотел бы слышать никого другого на собственной свадьбе.
Определенно, это ошибка, вторая за сегодняшнюю встречу. Леди Кэтрин ведет счет, и отплатить не забывает:
- Я тут подумала, что мы могли бы профинансировать услуги суррогатной матери, - заявляет она. – Раз Джон не может родить… - она многозначительно смотрит на застывшего с ложкой тирамису Джона, - то суррогатное материнство стало бы для всех нас приемлемым решением.
Джон со звоном кладет ложку на блюдце – его щеки пылают, такого удара под дых он не ожидал. Бок, почти успокоившийся, начинает болезненно пульсировать, словно загноившаяся рана – определенно, психосоматическое.
- Ключевое слово в твоей фразе «вас». Для вас с Майкрофтом это действительно стал бы приемлемый вариант. Только вот нас с Джоном никто не спросил. Еще раз повторяю, мне ребенок не нужен. Запомните это. И уже смиритесь, что у Холмсов не будет наследников. Все. Спасибо за вкусный обед и приятную компанию. Джон, мы уходим.
Шерлок пышет гневом, словно дракон, так, что проходящий мимо официант-бета испуганно съеживается. Майкрофт о чем-то размышляет, нервно барабаня пальцами по крахмальной скатерти, а леди Кэтрин испепеляет Джона не менее злобным, чем у младшего сына, взглядом. Джон понимает, что обед закончен. Поблагодарив, он поднимается, кивает Майкрофту, прощается с миссис Холмс.
- Завтра к десяти к вам придет портной, - напоминает она ледяным тоном, но Шерлок ничего не отвечает, почти утягивая Джона прочь из этого места.
Когда они едут в такси, Джон решается вернуться к болезненной теме:
- Почему ты даже не подумал над ее предложением? – на самом деле Джон, наверное, не смог бы пережить связи Шерлока с омегой даже ради ребенка, но он должен знать мотивы любимого, чтобы понимать, куда они оба движутся, не лишает ли он Шерлока мечты. Хоть тот и говорил не раз, что дети – не его стихия, но Джон, лишенный возможности иметь детей, не до конца верит ему в этом вопросе. – Возможно, есть какие-то хирургические способы оплодотворения… - он говорит чушь и сбивается, потому что Шерлок смотрит на него своими невозможными прозрачными глазами сердито и сочувственно, как на душевнобольного:
- Я не заинтересован, Джон, у нас нет возможности завести своих детей, и слава богу. Забудь об этом.
Джон вздыхает и отворачивается к окну. Через некоторое время он чувствует, как Шерлок берет его за руку и переплетает свои пальцы с его, а затем и вовсе кладет кучерявую голову Джону на плечо. Джон улыбается и пододвигается ближе – так хорошо и уютно. Зачем им дети? Они слишком ненормальные, чтобы нормально воспитать ребенка, с такими родителями, как они оба, вряд ли вырастет кто-то путный. На самом деле Джон сам не верит своим мыслям, но присутствие рядом Шерлока, его тепло, уверенность, сила, любовь укрепляют в нем веру в лучшее.
Возможно, чтобы поднять Джону настроение, Шерлок затевает просмотр бондианы со своими комментариями, отчего Джон смеется до боли в боку и паралича лицевых мышц. Столь заботливое поведение для Шерлока не характерно, и Джон подозревает, что он просто пытается сгладить впечатления от обеда с матерью и братом. Джону хочется как-то дать понять Шерлоку, что он не ставит на одну ступень Шерлока и его родных, никого не винит и даже не обиделся, но это будет неправдой. Сказанное миссис Холмс больно ужалило Джона в самое сердце. Однако Шерлоку об этом знать не обязательно, поэтому ближе к вечеру, когда за окном сгущаются сумерки, а с неба начинает падать похожий на манку снег, Джон придвигается ближе и целует Шерлока вдумчиво и долго. Терпения Шерлока хватает ненадолго, пульт от телевизора летит куда-то в сторону, он рычит, набрасываясь на губы Джона, терзает их, посасывая, проникает языком в рот и доводит Джона до дрожи, а затем блуждает ладонями по телу, перебирая жетоны, поглаживая, пробегаясь тонкими пальцами по коже, словно по клавишам фортепьяно. Джон стонет от наслаждения и выгибается навстречу движениям Шерлока, словно отзывчивая музыкальная пьеса для фортепьяно и скрипки. Шерлок требователен и жаден, но в то же время нежен и осторожен, он любит Джона на диване гостиной, а затем увлекает в спальню, где продолжает играть на нем красивую мелодию любви. Способность мыслить утрачивается Джоном довольно быстро, остаются только голые инстинкты и жажда обладать и отдавать. Они качаются между этими двумя действиями, как на качелях, и Джон впервые понимает тех, кто теряет сознание от любви. Находясь на грани, Джон цепляется за Шерлока, стараясь не уплыть куда-то в страну снов, закусив губу, с болезненной нежностью всматривается в напряженное сосредоточенное лицо Шерлока с бисеринками пота на лбу, который вбивается в него так, будто делает какое-то важное и ответственное дело, спасает их жизнь. Шерлок серьезен и мрачен в своей одержимости телом и душой Джона, он выкрикивает его имя, глухой рокот вырывается из груди, и древние инстинкты, накрывают их, словно волна. Шерлок вскрикивает и больно вонзается зубами в не раненое плечо Джона. Джон кричит, дергаясь в экстазе накатившего оргазма, краем сознания отмечая горячие ручейки крови, стекающие на грудь и простынь, комната наполняется запахом железа, рык Шерлока достигает столь низкого звучания, что начинают вибрировать стекла. Джон вонзается ногтями в кожу на спине Шерлока и чувствует, как тот на мгновение выгибается дугой, а затем кончает в судорогах крупной дрожи. Горячая сперма наполняет Джона, давление внутри распирает, неся с собой быстро увеличивающуюся боль.
- Сейчас, сейчас, потерпи, - бормочет лихорадочно Шерлок, его все еще трясет от переживаемого оргазма, но он находит в себе силы вытащить из Джона набухающий узел, отчего Джон болезненно вскрикивает – детородный орган Шерлока достиг довольно внушительных размеров, чтобы выйти из неэластичного беты без последствий.