Лайнел и Реджинальд живут в милом доме за высоким забором. Вокруг дома разбит сад, есть качели, пара скамеек и даже небольшой пруд с какой-то рыбой, в настоящий момент покрытый тонкой пленочкой льда. Лайнел и Реджинальд, уже не молодые люди в хорошей физической форме, стоят рядом, держась за руки. Их наполовину седые головы склонены друг к другу, на лицах застыла вежливая улыбка, а в глазах вопрос. Гарриет представляет их еще до того, как они входят в дом, и Джон отмечает, что внешность он взял больше от Лайнела, а цвет глаз и волос от Реджинальда. Дом такой же милый и уютный, как и сами Лайнел с Реджинальдом – много цветов, высокие окна, веселые занавески и картины в тяжелых рамах. Джону тут же отводят отдельную комнату, вероятно, гостевую, дают время привести себя в порядок и зовут к столу. Джон с любопытством наблюдает за этими тремя чужими ему людьми, отмечая некоторую общность в привычках с Реджинальдом и сходство характеров с мягким и неконфликтным Лайнелом. Все же Шерлок был прав, Гарриет – лгунья, Лайнел выглядит вполне здоровым для сердечника, но Джон решает деликатно промолчать. В конце концов, это они позвали его, вот пусть первые и озвучивают для чего. Для него устраивают экскурсию по дому, а затем в каминной заставляют просмотреть несколько двухкилограммовых альбомов с семейными фотографиями. Джон честно их листает, но от мелькания лиц Лайнела и Реджинальда, малолетней вечно всем недовольной Гарриет у него начинает кружиться голова. Реджинальд интересуется, чем Джон зарабатывает на жизнь, и Джон рассказывает о работе в больнице. Он умалчивает о Шерлоке, считая эту информацию излишне личной, а они не настаивают на подробностях. Гарриет напряженно молчит, иногда принимается грызть ногти и тут же обрывает сама себя, косится на родителей и хмурит брови. Вскоре ей звонят по телефону, и она убегает в свою комнату. Джон чувствует себя вымотанным изнурительной дорогой и отсутствием привычного личного комфорта, связанного с Шерлоком, и потому с облегчением поднимается в гостевую комнату, едва приличия позволяют это сделать. Завтра у них есть еще полдня, чтобы поговорить, а сейчас Джон очень сильно хочет спать. Он быстро споласкивается в маленькой гостевой ванной, надевает пижаму и ныряет под одеяло. В не зашторенное окно бьется мокрый снег, воет ветер, где-то далеко не спит Шерлок, и рука сама по себе тянется за телефоном, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Ответ приходит почти сразу, но Джон его уже не видит. Он спит, уронив голову на подушку, чуть подогнув ногу и раскидав в стороны руки. Ему ничего не снится под завывание разыгравшейся непогоды, и только тихие удары бьющегося в стекло мокрого снега нарушают тишину в комнате.
Джон просыпается бодрым и отдохнувшим, довольно поздно для своего привычного распорядка дня. Первым делом тянется к телефону и читает вечернее смс от Шерлока. Улыбнувшись, пишет ему: «Доброе утро» и идет в ванную приводить себя в порядок. Когда он спускается в гостиную, стол накрыт, Лайнел и Реджинальд уже завтракают. Джону тут же предлагают кофе или чай, омлет с помидорами и ветчиной, вареные яйца, овсянку и пудинг. Странный завтрак, по мнению Джона. Он ограничивается кофе и овсянкой, и с любопытством наблюдает за престарелой четой, ожидая, когда же они заговорят с ним об истинной цели приглашения. Но прежде чем состояться этому разговору, Джону приходится вытерпеть часовую прогулку по саду в компании Лайнела и лекцию о состоянии дел в юридической практике, где работает Реджинальд. Джон уже начинает зевать от скуки и посматривать на часы, подгоняя время к отправлению автобуса, когда Лайнел говорит наконец то, что должен. Они хотят, чтобы Джон остался жить с ними. Потрясающая новость для Джона. Некоторое время он не может взять в толк, зачем это нужно, пока ему почти прямым текстом не сообщают, что Лайнелу требуется помощник по дому и для ухода за садом, так как Гарриет планирует перебраться из Бристоля в Монреаль. Забавные люди, усмехается про себя Джон и удивляется, не проще ли завести домработницу. Он выслушивает предложение, которое звучит по их убеждению почти по-королевски (еще бы, бедному доктору-бете такое счастье и не снилось), и отказывается, чем приводит всех, в том числе и присоединившуюся Гарриет, в изумление, где-то на грани с шоком. Джон поражается апломбу этих людей и в который раз восхищается прозорливостью Шерлока – возможно, он был прав, ехать сюда не стоило – никакого раскаяния, никакого сожаления о поступке, совершенном много лет назад, он в их лицах не видит. А потому, отказывая, даже не пытается быть деликатным. То, что Лайнел и Реджинальд оскорблены в своих лучших чувствах, видно невооруженным взглядом. С Лайнелом случается что-то вроде истерики, Реджинальд мечет громы и молнии, Гарриет кусает губы, злобно поглядывая на Джона – маски сброшены, никаких иллюзий не остается. Пожав плечами, Джон идет собирать свои вещи. И его не удивляет, что Гарриет почти сразу врывается в гостевую комнату вслед за ним.
- Ты должен остаться, - гневно восклицает она, - ты нужен им. Здесь тебе будет хорошо.
- Меня и так все устраивает, - замечает Джон, укладывая в сумку рубашку.
- Они же твои родители, - пытается надавить Гарриет на родственные чувства.
- Они первые забыли об этом, когда сдали меня в приют, я лишь последователен, - отбивает подачу Джон.
- Пожалуйста, ну ради меня, - просит Гарриет, поражая Джона своей наглостью, - мне обещали выправить паспорт и помочь с переездом в Канаду, если ты согласишься.
- Кто? – Джон отвлекается от укладывания сумки и поворачивается к ней лицом. – Кому это надо, чтобы я остался здесь?
- Не знаю, - пожимает она плечами, - какой-то важный тип. Он рассказал о тебе, сказал, если мы сможем уговорить тебя остаться, мне помогут с Канадой, отцу с фирмой, а папе с его проектом на конкурсе. Ну что тебе стоит? Всем же только лучше будет, - просит она.