— Было бы замечательно. Спасибо, — он внимательно следил за мной из-под сдвинутых бровей. Он больше не нарушал молчания, но всё так же, не скрываясь, следил за моими манипуляциями с чашкой. Засыпать кофе в турку. Погреть пару секунд на огне. Залить холодной водой. Руки тряслись. Поставить на огонь. Подождать. Пенка поднялась. Снять с огня. Налить в чашку.
Чтобы немного успокоиться и быть от него подальше, я встала и опёрлась спиной о стол. Быть дальше от человека, к которому хочется быть ближе настолько, насколько это возможно. Вновь уткнуться в его шею, вдыхать уютный запах. Вновь почувствовать себя, как дома. Как за надёжным замком.
Видя мою нервозность и мечущийся взгляд, Роберт всё-таки заговорил.
— Ты хочешь что-то сказать, Мишель, — не вопрос. Утверждение. Моё имя, произнесённое его требовательными губами, казалось мне иным. Чем-то порочным. Возбуждающе — грязным. Как будто это не имя вовсе, а приглашение. Я глубоко вдохнула и отвела глаза от его губ.
— То, что произошло вчера… — на этом храбрость покинула меня.
— Продолжай, — его бровь с издёвкой изогнулась, вторя кривой усмешке. Я чувствовала себя, как осуждённый перед судьёй, выпрашивающий смягчения приговора.
— Это было ошибкой.
Я перевела взгляд с созерцания обивки стула на него, ожидая реакции. Он молчал. Ничего не изменилось, только улыбка растянулась чуть шире, а пронзительные глаза пытались препарировать мой мозг. Как будто вёл мысленный диалог с моими тараканами. Видимо, к взаимному соглашению они не пришли. Надвигалась революция. Точно так же, скрипнув стулом и встав из-за стола, надвигался хищник.
Он остановился в шаге от меня, сложив руки на груди и глядя сверху вниз. Я же, кажется, стала ещё меньше. Словно Алиса, попавшая в кроличью нору. Я пыталась сжаться. Испариться вместе с судорожным дыханием. Убежать вместе со скачущим сердцем, рвущимся из груди.
Он наклонился ещё ближе, отгородив собой пути отступления. А куда бежать-то? Есть ли смысл? А хочется ли? Я уже смогла рассмотреть все крапинки в его глазах. Серые, как пасмурное небо радужки и зелёные точки у края зрачков, которые расширились, словно гипнотизируя.
— Что именно было ошибкой? М? — его ноздри расширились от больших порций воздуха, которым он пытался охладить жар внутри себя. Он не кричал. Голос всё такой же ровный и спокойный пугал больше, чем скандалы с битьём посуды. — Что? То, что ты ушла от ублюдка, который посмел поднять на тебя руку? То, что ты доверилась мне и приехала сюда? Или то, что мы поддались чувствам? Не прячь глаза, Мишель. Что ты молчишь?
Его голос был спокойным, но внутри всё переворачивалось от этого напускного спокойствия. Как может человек выразить столько эмоций одним взглядом?
Я прикрыла глаза, пытаясь подобрать слова и совладать с собой. Пыталась не поддаться снова и не прижаться к этой часто вздымающейся груди, хоть и последние крупицы рассудка били в набат.
— Смотри на меня! — он крепко сжал мои руки чуть выше локтя не больно, но вырваться было невозможно. — Так что было ошибкой?
— Я так не могу! Отпусти меня!
Он чуть удивлённо сверкнул глазами, но рук не разжал.
— Ответить не хочешь? Я никогда тебя ни к чему не принуждал и принуждать не буду, но взамен лишь прошу быть честной со мной. И с собой тоже. Ещё раз спрошу — что было ошибкой, Мишель? — его шипящий шёпот выдавал его внутреннее напряжение, словно кипящий чайник, вот-вот готовый обжечь своим горячим дыханием. Я понимала, что выхода нет и в покое он меня не оставит.
— Тот чёртов поцелуй был ошибкой, Роберт! Это не должно было случиться. Прости…
— Хочешь сказать, что не хотела этого?
— Я не хочу… тебя терять, — шёпот, но прозвучал, как выстрел.
Глаза Роберта раскрылись от удивления. Он выпрямился, сделав шаг назад, как будто испугался. Но я-то чувствовала, что этого человека ничем не испугаешь. Я сжала губы, понимая, что сморозила глупость. Ещё одна ошибка в мою копилку.
— Какая же ты лицемерка, — теперь моя очередь была удивлённо хлопать глазами. — Если тебе плевать на человека, то не нужно ему говорить о том, что он дорог. Не нужно этих лживых слов, которые причиняют только боль. Не хочешь говорить, что облажалась — это твоё дело. Я ни о чём не жалею. Я хотел этого и у меня есть сила признаться в этом.
Слова, будто шипы врезались в меня, оставляя болезненные следы. Мужчина возвышался надо мной, словно грозовая туча. Словно вот- вот начнёт метать молнии, разрушая всё вокруг.
— А ты лишь запуганная девчонка, которая прячется в свою скорлупу и боящаяся всего нового.
Я не могла видеть эту злость в его глазах, впервые направленную на меня. Я выскочила из кухни, убегая от него, от себя, от ответственности.
— Ты трусиха, Мишель…!
Глава 16. Роберт
За игрой в кошки — мышки, я, кажется, начал забывать, кем являюсь. Уже и сам начал замечать, что становлюсь спокойнее и внутренне себя останавливаю от грубых слов, способных расстроить мою маленькую Бэмби. Хотя так хотелось схватить её за плечи, встряхнуть и чтоб перестала цепляться за свою прежнюю жизнь.
Я подарю ей новую. Со мной в главной роли. Я буду везде. В каждой её мысли. В каждом сне, бросающем в жар от откровенности. Всегда с ней, даже когда не рядом.
С ней я стал другим человеком. Мужчиной, контролирующим себя. Держащим эмоции под контролем. Уважающим чужое мнение и думающим о ком-то кроме себя. Не скажу, что я вынужден был это делать. С ней по-другому просто не мог.
Это бесило меня. Это уже был не я…
Но этим утром всё пошло наперекосяк. Зверь внутри встрепенулся, оскалившись. Он скинул пыль со своей шерсти и зарычал, напоминая мне, кто я есть. Удивительно, но выбивать из кого-то последние вдохи жизни намного легче, чем спорить с этой девицей. Да и держать себя в руках не требуется.
Этот глупый маленький оленёнок думает, что сможет забыть то, с какой страстью отвечала на мои поцелуи. То, как выгибалась в моих руках, словно кошка. Такое не сыграть. Это первые настоящие её эмоции, что я видел. А это был ещё даже не секс, а башню у обоих сорвало знатно.
Теперь пошла на попятную. Ошибка говорит. Выбесила! Но она сама не выдержит. Сама прибежит ко мне. Стоит лишь немного надавить. Не сильно. И тогда я сделаю с ней всё, что захочу. Буду лепить из неё, как из пластилина. Чёртова девка! Даже днём не могу выкинуть её из головы.
Я оскалился от своих мыслей, вспоминая утро. Сжал кулаки, тряхнув головой, чтобы сосредоточиться на насущном.
В кабинете клуба, который я облюбовал в последнее время, напротив меня сидел напыщенный индюк. Другие ассоциации не приходили в голову. Дешёвый костюм. Самодовольная рожа. Улыбка снисходительная, как будто это я пришёл на его территорию и прокручиваю мутные делишки. Поза его расслабленная. На гладко выбритом лице улыбка. А мне сегодня не улыбается. Так и хотелось стереть её кулаками. Чуть позже.
Молчание затянулось. Мои мысли никак не хотели переключаться на бизнес. Хотелось забрать Мишель с работы и просто побродить по скверику. Романтик блин… Чёрт б ы побрал эту пигалицу.
Степан осуждающе посмотрел в мою сторону. Как будто он что-то знает или догадывается. Я не ради таких взглядов вытащил его из тюрьмы.
— И долго мы тут сидеть будем? Виски налей мне. И не того дешёвого пойла, которым ты кормишь своих посетителей.
Наглости ему явно не занимать. Ну а как по-другому? Только так можно было оставаться незамеченным до сих пор. Я почувствовал, как настроение поднимается. Весёленькая компания собралась у меня.
— Брюс, скажи — ка мне, за чьей спиной ты стоишь.
— Я — Брайс. И я не понял вопроса.
Мой голос был, как всегда спокоен. Я вообще редко выхожу из себя. На сегодня лимит моих нервных срывов уже исчерпан. Поэтому так же спокойно повторил вопрос.
— По чьей указке ты пришёл именно в мой клуб?
— А что нельзя? Тут клёвая музыка и отменные тёлки.
— Ты же не шалав кадрить пришёл сюда…
Мой коронный пристальный взгляд прямо в глаза собеседнику, кажется, немного сбил с него спесь. Я расстегнул пиджак, за которым выглядывала кобура ГЛОКа. Мужик немного напрягся, но улыбку не убрал. Ничего, дружок, скоро будешь работать только на стоматолога. Улыбайся, пока можешь.