— Я говорю серьезно, Флип.
Филиппа честно попыталась собраться с мыслями.
— Я знаю, Ливи. И какими бы глупыми ни казались мне некоторые принятые в обществе правила, я понимаю, что ты беспокоишься обо мне. — Она вздохнула. — Но согласись, лилии были прелестны.
— Да, но это только цветы. Ты должна мне верить. У меня больше опыта в общении с мужчинами, чем у тебя.
Филиппа понимала, что может рассказать Ливи кое-что такое, что заставит сестру покраснеть.
— Я учту твой совет, — сказала она, отчаянно сожалея, что у нее нет карманных часов, чтобы узнать точное время, — но я не готова отказаться от Беннета. — Одна только мысль о том, что она может его больше никогда не увидеть, вызывала тошноту и головокружение.
— Ты сегодня утром разговаривала с мамой или папой? Им не очень понравилось то, что произошло вчера в Лэнгли-Хаусе, — сказала Оливия и помахала знакомому, шедшему по другой стороне улицы.
Филиппе тоже все это не понравилось.
— Я думаю, сначала Керо хотела защитить Беннета, — миролюбиво заметила она. — А потом Беннет был вынужден защищать Керо.
— Но ведь капитан Лэнгли едва не лишился уха! А потом капитан Вулф разбил ему нос и подбил глаз.
Да, и мартышка, и ее хозяин действовали весьма эффективно.
— Я не хочу говорить об этом.
— Вероятнее всего, тебе придется, когда мы вернемся. Филиппа поморщилась.
— Тогда мы будем гулять очень долго, не возражаешь?
Оливия не возражала. Прогулка и болтовня о парижских модах — вечная и неиссякаемая тема — отвлекала Филиппу от мыслей о Беннете. По ее соображениям, Лэнгли должен был извиниться за литературное воровство, а Африканская ассоциация — поставить Беннета во главе следующей экспедиции, когда бы та ни планировалась.
— Ты меня слушаешь? — возмутилась Оливия. Филиппа встряхнулась.
— В основном да, — честно ответила она.
— О чем ты думаешь?
Что она должна была на это ответить?
— Ты привыкла иметь поклонников, — в конце концов, сообщила Филиппа, — а для меня это несколько необычно.
— Особенно таких, которые лазят в окно гостиной посреди ночи, — добавила Оливия.
— Что? — раздался громкий голос.
Филиппа вздрогнула от неожиданности и, обернувшись, увидела Джона Клэнси, который как раз спешился рядом с ними.
— Кто лазит в окна? — спросил он.
— Твой друг капитан Вулф. — Оливия скрестила руки на груди. Теперь весь ее облик говорил об оскорбленных сестринских чувствах.
— Он залез в окно гостиной? А почему не воспользовался дверью?
— Откуда нам знать? — сердито ответила Оливия. — Кстати, доброе утро, Джон.
Улыбнувшись, он склонился к руке Оливии.
— Доброе утро. Хочу сказать, что я не имею привычки лазить в окна, если это считается достоинством.
— Учту, — усмехнулась Оливия.
— О, пожалуйста, — раздраженно буркнула Филиппа. Она решительно повернулась и направилась в сторону дома. Если они и дальше будут идти в противоположном направлении, то скоро упадут в Темзу.
— Флип, — позвал Джон и ускорил шаг, чтобы догнать ее. — Если Беннет тебе надоедает, пожалуйста, скажи мне. Я с ним поговорю, и не важно, с какими дикими зверями он может справиться.
— Он не надоедает мне, — выпалила она, не скрывая раздражения. — Он за мной ухаживает, то есть делает именно то, что говорит. Я знаю, что никто в это не верит, но он действительно меня любит.
— Я верю, что он тебя любит, — ответил Джон. Теперь выражение его лица стало задумчивым. — Со мной он редко говорит о чем-нибудь или о ком-нибудь другом.
— Правда?
— Джон, не говори ей подобные вещи, иначе в следующий раз он залезет к ней по каминной трубе.
— Как скажешь, Ливи. Могу я проводить вас домой?
— Да, конечно.
Джон предложил Ливи руку, и они вдвоем пошли впереди, оставив Филиппу беседовать с конем Джона по кличке Броди.
— Как у тебя дела? — спросила она.
Серый мерин скосил на нее глаз и фыркнул. Впрочем, разговор с ним оказался таким же содержательным, как большинство светских бесед. Джон оглянулся через плечо, но она махнула ему рукой, чтобы он не отвлекался от болтовни с Оливией. Будь ее воля, Филиппа позаимствовала бы у Джона коня и отправилась в Эйнсли-Хаус узнать, как там дела.
Хорошие новости для Беннета — это плохие новости для нее. И наоборот. Утверждать, что он сделает ей предложение, пока еще находится в Лондоне, — это одно. Но как он поступит, если появится шанс уехать? Захочет ли, чтобы она последовала за ним? А захочет ли отправиться в неизвестность она?
Когда впереди показался Эддисон-Хаус, Филиппа замедлила шаг. На подъездной аллее стоял огромный гнедой Беннета Арес. Значит, встреча в Ассоциации завершилась.
— Боже мой, — прошептала она, потому что увидела на крыльце хозяина коня.
— Что-то он не выглядит счастливым, — заметил Джон. В этот момент Беннет повернулся к двери спиной. Заметив их, он сбежал по ступенькам и пошел навстречу.
— Филиппа.
— Беннет, что случилось?
— Мне нужно с тобой поговорить. — Он крепко взял ее за руку.
— Эй, дружище, отпусти-ка Флип!
Беннет взглянул на Джона с таким выражением, что Филиппа немедленно вклинилась между ними.
— Все в порядке, Джон. Не беспокойся. Пойдем в сад, Беннет.
— Хорошо.
Теперь, когда она шла рядом, Беннет слегка ослабил хватку.
— Беннет, скажи мне, что случилось.
— Прежде всего, твой отец не впустил меня в дом. Я как раз собирался снести эту чертову дверь, когда заметил вас.
— Что? — поразилась Филиппа. — Но почему он так поступил?
— Если верить вашему дворецкому, я нецивилизованный человек, негодяй, который без всякого повода лезет в драку. И я не должен приближаться к тебе на пушечный выстрел.
— Как? Но я же… — Филиппа лишилась дара речи. Нельзя же из-за одной, вполне понятной, ссоры отталкивать единственного человека, который решил за ней ухаживать! — Я поговорю с ним.
— Я бы сам с ним поговорил, если бы он подошел к этой чер… к двери.
Филиппа крепко сжала его пальцы.
— Беннет, ты не можешь затеять драку с моим отцом. Сейчас ты явно расстроен чем-то еще. Что произошло в Африканской ассоциации? Разве они не отправили Лэнгли каяться и посыпать голову пеплом?
Беннет молча уставился на нее. Его глаза цвета джунглей пылали плохо скрытым гневом. Слава Богу, не она была тому причиной. Его страсть была ошеломляющей, и ей даже думать не хотелось, какова сила его гнева.
— Беннет, скажи мне, — потребовала Филиппа, — ты из-за этого сюда пришел?
Он покачал головой.
— Я здесь, потому что ты… только ты напоминаешь мне о том, что в этом городе есть что-то хорошее. — Глубоко вздохнув, он отпустил ее руку и сел на каменную скамью.
Филиппа села рядом.
— Что случилось? Они тебе не поверили?
— Поверили.
— Они… это замечательно! — воскликнула она и тут же нахмурилась. — Разве не так?
— Не совсем так. — Беннет снова взял ее за руку — их пальцы сплелись. — Лэнгли стал весьма популярен и привлек большое внимание к Африканской ассоциации. Я же, с другой стороны, ненадежный и нецивилизованный дикарь, и к тому же владею обезьяной, которая нападает на людей.
— Но…
— Короче говоря, ассоциация посчитала, что для нее лучше быть представленной Дэвидом Лэнгли, чем Беннетом Вулфом, а квалификация и опыт значения не имеют. — Он резко выдохнул, и его плечи уныло опустились. — Нельзя забывать, что у семьи Лэнгли есть деньги, а лорд Трашелл получил для себя место в президиуме.
— Но это же несправедливо! — Филиппа возбужденно вскочила и заходила взад-вперед по дорожке. — Они позволили их подкупить! А я их так уважала!
Ассоциация, содействуя исследованиям внутренних районов Африки, многим представлялась образцом цивилизованности — умные, интеллигентные люди стремятся к приобретению знаний о неизведанных землях. А на деле они такие же эгоистичные и жадные, как все остальные.
— Я назвал их лицемерами.
— Правильно, они действительно лицемеры.