— Взгляни, Стефан, этот выскочка Бигод не удержался, чтобы не оказать Бэрт услуги, сняв её с лошади. И как он глядит на Эдгара! Воистину, он бы душу заложил, только бы оказаться на его месте.
— Как граф Норфолкский или как жених принцессы? — с намёком отозвался Стефан.
Невольно я обратила внимание на этого Бигода. В нарядной накидке поверх начищенной кольчуги, худощавый, рослый, с подстриженными ёжиком светлыми волосами, остроносый. Начальник охраны принцессы — гм. А взгляд такой, словно готов тут же кинуться на Эдгара. Я подумала, что Эдгару предстоит приложить немало усилий, дабы поставить этого надменного норманна на место.
Однако через миг я и думать о нём забыла. Я увидела в толпе фигуру в знакомом лиловом плаще. Глазам своим не поверила. Гита. Неужели она всё-таки решилась приехать? Стоит в толпе спокойная, нарядная, и только бледность выдаёт её волнение: щёки почти сливаются со складками шали, покрывающей голову.
Я взглянула на Эдгара. Видит ли он её? Ведь его любовница стояла в первом ряду зрителей перед собором. Нет, Эдгар всё своё внимание уделил только Бэртраде. Улыбаясь, взял её за самые кончики пальцев и, держа её руку на весу, повёл к ступенькам крыльца.
По традиции, бракосочетание происходило перед порталом собора, на виду собравшегося народа. Жених с невестой взошли на возвышение и опустились на колени. Бэртрада оказалась теперь совсем близко ко мне, и я смогла рассмотреть её как следует. Порой она поворачивалась к жениху, и тогда я узнавала это худощавое, чуть смуглое лицо, острый подбородок, резко обозначенные скулы. Бэртрада изменилась с тех пор, как я её видела в последний раз, стала старше, смотрелась более опытной. Во. взгляде её отчётливо читались ум и некое язвительное высокомерие. Почему-то, вспоминая её, я представляла её брюнеткой, но сейчас там, где из-под лёгкого головного покрывала выступали волосы, можно было заметить, что они у неё тёмно-рыжие и вьются спиралями. Её свадебное покрывало было лёгким и белоснежным, с волнистыми краями по последней моде. Блио серебристой парчи облегало её тело, как перчатка, подчёркивая его несомненные достоинства, шлейф струился по ступеням, и так же почти касались ступеней широкие, расшитые золотом рукава. Поясом служил золотистый витой шнур, дважды обхватывавший талию и завязанный узлом немного ниже живота, так что его длинные концы с кистями достигали земли. Всё это выглядело великолепно и вызывающе. Как и корона на её голове, сверкавшая каменьями и зубцами-лилиями на королевский манер.
Венчал пару епископ Нориджский. По его знаку Эдгар стал произносить положенные слова:
— Я, Эдгар Армстронг, граф Норфолкский, перед Богом и людьми беру тебя, Бэртрада, в жёны, обещаю делить с тобой радости и печали, быть с тобой в болезни и здравии, начиная с этого момента и до гробовой доски, покуда смерть не разлучит нас.
Он говорил громко и уверенно, словно и не сознавался ещё вчера в своей болезненной привязанности к другой женщине.
Я невольно поискала её, эту другую, в толпе. Почему она приехала? Зачем присутствует при всём этом? Я видела, как она рванула складки шали на горле, словно ей не хватало воздуха. К ней приблизился воин — я узнала Утрэда. Видела, как он склонился к госпоже, что-то говорил, но она отрицательно покачала головой.
Теперь над толпой звучал голос Бэртрады:
— Я, Бэртрада Нормандская, перед Богом и людьми беру тебя, Эдгар, в мужья. Клянусь хранить тебе верность, быть доброю женою, обещаю быть покладистой дома и послушной в постели...
При этих словах, как всегда в таких случаях, толпа оживилась, послышались смешки.
Епископ Нориджский освятил кольца, и Эдгар, взяв левую руку невесты, произносил, надевая золотое кольцо по очереди на пальцы:
— Во имя Отца, во имя Сына и Святого Духа... Наконец он надел кольцо на безымянный палец невесты и промолвил:
— Аминь!
Бэртрада стала его женой.
Толпа взревела, в воздух взлетели сотни белых голубей, заиграла музыка, зазвучали фанфары. Новобрачные стояли, повернувшись к зрителям. По приказу графа в толпу начали кидать деньги, началась давка. Теперь все участники действия должны были прошествовать в собор, где состоится торжественная месса.
И всё же они мешкали. Я увидела, как Эдгар, побледневший, застывший, машинально сжимающий руку женщины, с которой только что обвенчался, не сводит взгляда с толпы. И уж я-то знала, кого он там видел.
Странно, как много могут открыть взгляды. Эдгар, муж дочери короля, и его брошенная возлюбленная там, внизу, смотрели друг на друга не отрываясь и не замечая ничего вокруг. Бэртрада нетерпеливо окликнула графа, но он не отозвался, и новобрачная, мгновенно заподозрив что-то, также принялась осматривать собравшихся перед собором людей. Но тут Гита накинула на лицо покрывало и отвернулась, Утрэд расчищал ей путь в толпе, и вскоре они исчезли.
Только после этого Эдгар смог взять себя в руки. Улыбнулся жене, и они медленно прошли вглубь собора. Я же... Я имела глупость последовать за Гитой. И конечно же, у меня ничего не вышло. В такой толпе я сразу её потеряла. Что ж, теперь я могла либо вернуться в собор, либо отправиться в замок, проследить за последними приготовлениями к пиру. Я предпочла второе.
В замке моё внимание сразу привлёк Адам. Этот обычно тихий, незаметный ребёнок сейчас раскапризничался, вырывался из рук удерживавшего его Пенды:
— Я всё равно пойду к ней, я знаю, где её найти!
Но Пенду не так-то легко уговорить. Он попросту запер мальчишку, не обращая внимания на его гневные крики и плач. Увидев мой взгляд, Пенда пожал плечами:
— Мастер Адам всё твердит, что пойдёт к Гите Вейк. Да не тут-то было. Чтоб я позволил мальчишке шляться по улицам, переполненным всяким сбродом? Сэр Эдгар с меня голову снимет, если с ним что случится.
Адам был странным ребёнком, я так и не научилась находить с ним общий язык. Я вообще не знала, как вести себя с детьми. Может, потому, что сама так ни разу и не зачала. Адам даже раздражал меня. Эта вечно унылая рожица, желание затаиться где-нибудь, эта так не свойственная детям религиозность — всё это вызывало во мне недоумение. Но когда появилась Гита, Адам привязался к ней. Она же нянчилась с ним, отвечала на его дурацкие вопросы, пела ему. Малыш оттаял, стал оживлённым и общительным, а когда Гита исчезла, тяжело переживал её отъезд. Он снова стал дичиться и без конца донимал отца расспросами. Когда же Эдгар напрямик сказал, что Гита больше не вернётся, Адам надолго впал в меланхолию.
Отдав управляющему последние наставления, я отправилась к Адаму. Пенды нигде не было видно, и я вошла к мальчику беспрепятственно. Он сидел в углу у стены, но при моём появлении вскочил и затоптался, как медвежонок. Я поманила его к себе:
— Ты говорил Пенде, что, знаешь, где найти Гиту Вейк?
Он кивнул. Тогда я пообещала отпустить его к ней, но с условием, что туда мы пойдём вместе.
Почему я захотела встретиться с Гитой? Некогда я считала её дерзкой и навязчивой. Потом мы даже подружились. Просто с Гитой было легко, она оказалась понятлива и дружелюбна. И когда они расстались с Эдгаром, мне порой не хватало нашего общения.
В этот день Норидж был разукрашен и полон народа. Кругом играла музыка, люди плясали прямо на улицах. На перекрёстках стояли бочки с элем, а вокруг веселились целые полчища гуляк. Все были веселы, довольны. Ведь их графом стал Эдгар Армстронг, расположивший к себе местных жителей ещё в бытность шерифом. А то, что он женится на дочери короля Генриха, ещё более воодушевляло народ. Теперь у графства будут новые льготы, новые привилегии, люди видели в этом удачу и с охотой пили за здоровье новобрачных.