— На что ты намекаешь?
— Я подозреваю, миледи, что, пока вы, как добронравная супруга, ожидаете мужа в этой каменной громаде под названием Гронвуд, Эдгар продолжает наведываться к своей так называемой подопечной.
Она вскочила так резко, что Маго упустила гребень и он повис, запутавшись в массе волос графини.
— Говори!
Но я не стал более будить ревность Бэртрады. Я просто сказал, что вряд ли Эдгар не испытывает чувств к Гите Вейк, если подарил ей белую арабскую лошадь. А ведь своей супруге он пока отказал в этом, хотя Бэрт его и просила.
Ей была свойственна мелочность. Порой из-за пустяка она могла распалиться не на шутку. И сейчас то, что Эдгар так и не подарил ей белую арабку, но дал такую любовнице, задело Бэртраду куда сильнее, чем все сплетни о его романе с Гитой. И как же она бушевала! Я давно не видел её в таком состоянии. Вмиг всплыли все обиды на Эдгара. И то, как ещё в Нормандии он вынудил её едва ли не бегать за собой, и то, что уложил на постель, где до неё спала другая, и то, как коварно лишил её свиты.
Мне оставалось только подливать масла в огонь.
— Но ты его жена, Бэртрада, и должны рожать ему. Он плодовитый парень. Вон бастард Адам уже есть, теперь ещё ублюдок от саксонки. Я сам видел, что она брюхата. Теперь твоя очередь понести от него.
Лицо графини выражало отвращение.
— Какая мерзость... И тут я сказал:
— Ответь, Бэрт, радость моя, зачем он тебе вообще? Этот изменник, развратник, прелюбодей. Он недостоин тебя. Ведь это ты возвысила его, ты же можешь и ниспровергнуть. И если он падёт... Тогда только ты, Бэртрада Норфолкская, будешь править в Восточной Англии.
Я знаю, для неё нет ничего слаще таких речей. Она была властолюбива, однако была и реалисткой. Поэтому осторожно спросила:
— Но останусь ли я леди Норфолка без Эдгара? Отец может попросту отозвать меня ко двору. Я ведь только женщина.
Я рассмеялся:
— Вспомните, миледи, ведь Генрих Боклерк прочит в королевы Англии Матильду. Что ему стоит поставить во главе графства другую свою дочь?
Бэртрада всегда завидовала своей сестре, пользовавшейся всеми правами рождённой в браке. Завладеть Норфолком для неё означало одно — отхватить у Матильды изрядный кусок её доли наследства.
— Саксонка беременна от Эдгара, — задумчиво сказала она, словно только сейчас осознала услышанное. — Это измена мне, но мой отец, имеющий столько бастардов, не сочтёт это поводом для наказания графа. Однако ты, Гуго, говоришь так, словно знаешь что-то, что поможет мне избавиться от мужа. Говори.
Она смотрела на меня своими тёмными горящими глазищами, и я начал. Напомнил, что Эдгар Армстронг — из семьи мятежников, а также сказал, что в деле прошлогоднего мятежа он не так уж и безупречен перед королём. Он покрыл зачинщиков, он никого не покарал, кроме несчастного Ансельма, разумеется. А далее я стал говорить обо всём, что имел против Эдгара. И о его превышении полномочий насчёт рынков, и о подозрительных сношениях с храмовниками. Сказал и о его пособничестве разыскиваемому Гаю де Шамперу.
Бэртрада хищно улыбнулась:
— О, отца это заденет, как личное оскорбление. Однако, с моей помощью Эдгар приобрёл огромные связи. За него теперь вступятся не только Стефан и Мод, но и вся норфолкская знать — все эти де Клары, д’Обиньи, Варрены...
— И тем ни менее для них он прежде всего ваш муж. А без Бэртрады Норфолкской — просто сакс.
— Но и первой женой моего отца была саксонка, — осторожно напомнила графиня. — Саксы уже не просто покорённое племя. Отец опирался на них, когда добивался трона. Он даже ввёл в свод своих законов старые саксонские положения.
В законодательстве Бэртрада разбиралась, как никакая иная женщина. Но я знал, что ей ответить. Мы ведь в Норфолке, а здесь со времён восстания Хэрварда саксы на особом положении. И если Бэртрада умело все выставит перед отцом, отпишет ему, то вряд ли он станет долго церемониться с зятем. Пусть она вспомнит судьбу де Беллема и иных мятежников, которых Генрих заживо сгноил в темницах. Главное, как преподнести все королю. И было бы неплохо, если бы письмо пришло не просто так, а после какого-то инцидента, прилюдной ссоры, дабы были свидетели, готовые присягнуть, что сакс неподобающе обращается с дочерью монарха. Тогда король поймёт, что отдал своё дитя недостойному человеку и у неё просто не было иного выбора, кроме как уличить его.
— Человека, который предпочёл мне саксонку, — зло закончила графиня.
— Ну тут он просто глупец, — подытожил я, а потом быстро обнял и поцеловал Бэртраду. Даже несмотря на её сопротивление. Она всегда вырывалась, это её возбуждало.
В итоге Бэртрада оттолкнула меня, демонстративно вытерев губы. Но в её вишнёвых глазах так и плясали чёртики.
— Ты великий плут, Гуго.
— Моя матушка говорила мне это с рождения.
Мы переглянулись и расхохотались. Но своего я добился. Бэртрада полностью подчинилась мне. Я же уверял:
— Верь мне, Бэрт, радость моя. Мы с тобой горы свернём.
— А какой награды ты ждёшь для себя, Гуго?
— Только твоей благосклонности. Я ведь люблю тебя...
Бэртрада довольно заулыбалась. И написала королю письмо под мою диктовку. Теперь нам оставалось только ждать повода для публичного скандала. Бэртрада уверяла, что ей ничего не стоит его спровоцировать. Ух и чертовка она была!
А потом произошло одно событие.
Случилось это через день после того, как мы с Бэртрадой достигли договорённости. Только завершилась дневная трапеза, слуги ещё не сняли столешницы с козел, а я со своими рыцарями попивал эль в углу. Графиня в окружении своих женщин расположилась у одного из каминов. В это время к ней приблизился управляющий с сообщением, что в замок прибыл саксонский тан Хорса из Фелинга, у которого дело к графу. Бэртрада хотела было отделаться от гостя, но я предпочёл вмешаться, объяснив, что у меня свои счёты с этим саксом, и раз уж он приехал, мне только меньше хлопот. Заинтригованная Бэртрада велела впустить гостя, предоставив мне любые полномочия.
Вскоре в зал вошёл Хорса — в овчинной накидке до пят, длинной расшитой тунике, на лысеющем темени серебряный обруч. Принарядился сакс и без оружия, только у пояса обычный нож. Явно прибыл с миром. Но на лице надменность, своды замка оглядел с презрительным неодобрением.
Я незаметно подошёл к нему:
— Что тебе угодно, flearde asul?
Он повернулся, как на шарнирах. Узнав меня, отшатнулся. Не из страха, скорее из негодования.
— Я прибыл к Эдгару Армстронгу. А если тебе, нормандец, есть что мне сказать, то давай выйдем в поле и там решим, кто из нас надутый осёл.
Я расхохотался:
— Не хватало ещё, чтобы я принимал условия сакса. Что же до графа, его нет в Гронвуде. Однако миледи Бэртрада наверняка снизойдёт до того, чтобы выслушать тебя. А там... Что ж, я найду способ поквитаться с нахалом вроде тебя.
Его лицо было белым от гнева, однако страха он не выказывал. Я более не разговаривал с ним, вернулся к столу. Но предварительно сделал жест, чтобы Геривей и ещё один из моих подчинённых преградили саксу выход. У этого невежи вполне хватило бы бестактности уйти, не выказав почтения графине. Да и отпускать его вот так не хотелось. Ведь эта саксонская свинья смела угрожать мне, когда сила была на его стороне. Но теперь мы поменялись местами, и я уж постараюсь достойно проучить его.
Заметил ли Хорса, что путь к отступлению отрезан, или и в самом деле имел какое-то представления о приличиях, но он прямо через зал направился к миледи. Бэртрада едва удостоила Хорсу взглядом. Он же разглядывал её с явным интересом. Однако поклонился, хотя и не так, как бы полагалось, — торопливо, едва согнув стан.
— Сожалею, что побеспокоил вашу милость. Моё дело скорее относится к вашему мужу. Но если его нет...
В Бэртраде, похоже, заговорило любопытство.
— Кто вы?
Хорса представился, да ещё так заносчиво, словно графиня была обязана тут же предложить ему место подле себя.