Я вскочила, торопливо накинула поверх рубахи длинную бархатную накидку, зашнуровала башмачки. Скрутила узлом волосы, кое-как заколола. Немного растрёпана, но ничего — это даже придаст мне особую соблазнительность.
Я не стала никого будить, тихо перешагивала через спавших слуг. Борода Христова! — как обычно ругался Гуго, — я совсем позабыла, что, когда в замках останавливается столько вельмож, их люди спят где угодно, и по сути весь путь мне то и дело приходилось перешагивать через спавших в переходах людей, спотыкаться о чьи-то тела, наступать на чьи-то руки. Наконец узкая лестница привела меня к двери в сад. На улице было сыро, вился лёгкий туман. Но уже достаточно рассвело, и я легко нашла в глубине сада мрачную, словно высеченную из каменной глыбы, часовню.
Гуго меня ждал. И как же он налетел на меня, как обнял, как гнул, кружил, целовал, как быстро и жадно скользили его руки по моему телу. Мои волосы окончательно растрепались, рассыпались по спине, упали на глаза. И, откидывая их, я неожиданно заметила, что Гуго не один, что за ним на ступенях часовни сидит ещё один закутавшийся в плащ человек. Его отец.
Что это — свидание под неусыпным оком родителя? Я торопливо оттолкнула Гуго:
— Объяснись, Гуго. Разве ты не в состоянии уразуметь, как компрометируешь меня подобным свиданием?
Я увидела, как сэр Роджер поднялся, подошёл к нам.
— Помилуй Бог, миледи. Я потому и пришёл на вашу встречу, дабы никто не сказал дурного.
— Скажут дурное, раз я вообще решилась на встречу с человеком, обвинённым в разжигании смут!
Я услышала, как горестно вздохнул старый Бигод. Гуго же был весел.
— И всё же ты пришла, Бэрт. А значит, не менее моего хотела этой встречи. Но и заставила же ты поторчать нас здесь, Хотя иного я от тебя и не ожидал, памятуя, какая ты чертовка. А вот моему отцу, да ещё с его ревматизмом...
— Я никого не принуждала себя ждать. Да и не давала обещаний прийти.
— Однако и от супружеского ложа ты сегодня отказалась. А ведь твой сакс весь вечер глядел на тебя, как кот на сметану. Чертовка Бэрт! Заставила этого хлыща всё же забыть свою бледную саксонку.
Я невольно заулыбалась. Но тут вперёд выступил сэр Роджер:
— Выслушайте нас, миледи Бэртрада. При дворе ещё не знают, что мой старший сын Уильям Бигод недавно скоротечно скончался в одном из монастырей Нормандии.
Мы с Гуго невольно переглянулись и тут же отвели глаза, пряча улыбку. Уж я-то знала, сколь страстно желал Гуго смерти старшему брату. Теперь всё, чем владеет его отец, достанется именно ему. Думаю, не стой сейчас подле нас опечаленный сэр Роджер, я бы охотно поздравила Гуго с удачей. Но старик находился рядом и всё сокрушался:
— Подумать только, такая пустячная царапина на руке, полученная на охоте, но началось воспаление, мой Уильям не прожил после этого и месяца.
Он сокрушённо махнул рукой и отошёл. Гуго же увлёк меня за угол часовни и, сжимая мои запястья, торопливо зашептал:
— Понимаешь, Бэрт, теперь я единственный наследник в роду Бигодов. И должность стюарда двора, и наши владения в Саффолке, Норфолке — всё должно стать моим. Но не станет, пока Генрих Боклерк не сменит гнев на милость. Мой отец у короля на хорошем счету, но и он не осмеливается просить за меня. А вот ты... Ты всегда была любимицей короля, и ты сможешь замолвить словечко за своего верного рыцаря. Я ведь всегда был твоим рыцарем, Бэрт.
Я резко вырвала у него свои руки. У меня появилось ощущение, что меня просто используют. Я считала, что Гуго, рискуя свободой, ради меня пробрался в Нортгемптон, а он попросту рассчитывал, что я стану вымаливать у короля ему прощение.
— Ступай к дьяволу, Гуго!..
Но он не давал мне уйти.
— Послушай, Бэртрада, Эдгар не всегда будет так милостив к тебе. И тебе ещё не раз понадобится моя поддержка. Конечно, в Норфолкшире я не смогу появляться, но Саффолк ведь совсем рядом, и я буду близко, тебе всегда будет на кого положиться, у кого найти поддержку. Ух и дел же мы натворим, Бэрт! А сейчас тебе только и нужно, что сказать королю, что, подняв мятеж в Норфолке, я действовал по твоему повелению, чтобы отомстить за то, что муж заточил тебя... Мне же ты поможешь. Я тогда смогу открыто появиться в Восточной Англии, буду рядом, стану твоим человеком.
Он снова и снова убеждал меня, ловил мои отталкивающие его руки, целовал, прижимал к себе. Даже не обиделся, когда я наградила его несколькими весьма ощутимыми пощёчинами, — только беззвучно смеялся...
Но я всё же ушла, не сказав ни «да» ни «нет». Я была разгневана. Однако, уже лёжа в постели, подумала, что Гуго кое в чём прав. И может снова мне понадобиться.
Поэтому на другой день, сразу после трапезы, я добилась встречи с отцом. Это был далеко не самый приятный наш разговор. Но в конце концов король пообещал, что примет Гуго, уж если тот и в самом деле остался единственным наследником Бигодов, да ещё и шёл на поводу у столь неразумной женщины, как я.
К Эдгару я вернулась в самом приподнятом настроении. И что же, спрашивается, ожидало меня, когда я подъехала к снятому им дому? Бегали слуги, на телеги грузили баулы с вещами, выводили лошадей. Мрачный Пенда, не взглянув на меня, пояснил, что граф велел готовиться к отъезду и мне следует поторопиться со сборами.
Я бегом кинулась по лестнице. Эдгар находился в комнате наверху, наблюдая, как разбирают и складывают нашу кровать. Я так и налетела на него: как это мы уезжаем, когда ещё вчера он и не заикался об этом? Как это уезжаем, когда большая часть вельмож ещё предаётся увеселениям в Нортгемптоне и я тоже желаю остаться?
Эдгар спокойно обернулся к слугам, вежливо попросил всех выйти. И мне не понравилось, как он поглядел на меня, когда за ними закрылась дверь.
— Сейчас ты перестанешь визжать, Бэртрада, и подчинишься мне, как своему мужу и господину.
Было в его голосе нечто, заставившее меня вздрогнуть. Я узнавала те же интонации, какие звучали, когда Эдгар изгнал моих рыцарей, а меня велел посадить под замок. И я постаралась успокоиться, спросила, что заставило его принять столь неожиданное решение, ведь ещё вчера...
Ух, как сверкнули его глаза. Чисто по-волчьи.
— Вчера всё было иначе. И моя жена не бегала на свидание к человеку, который для меня в одной цене с чумой.
Ах вот как! Не знаю, как и у кого он выпытал всё, но я вдруг ощутила гнев. И я не боялась его, хотя бы потому, что в Нортгемптоне я находилась под защитой отца и супруг не сможет помыкать мной, словно своей крепостной. Я так и выкрикнула ему это в лицо. Что же до свидания, на которое он намекает, то оно вовсе не было тем, о чём он думает, я не изменяла ему с Гуго Бигодом и...
Я и ахнуть не успела, когда вдруг оказалась прижатой к стене, а рука Эдгара сомкнулась на моём горле. Едва не задохнулась, а он спокойно и холодно смотрел на меня.
— Мало того, что вокруг меня все только и шепчутся, как ты бегала на встречу с Бигодом, мало того, что смеются за моей спиной... Моя жена и человек, которого я объявил своим врагом, который считается в Норфолке вне закона... Так-то ты поддерживаешь честь нашей семьи, Бэртрада?
Эдгар наконец разомкнул руку, и я, кашляя и задыхаясь, осела на доски пола. Я испугалась его. Ранее он ничего подобного себе не позволял. Даже когда я открыто восставала против него. И если бы я не была так напугана, я бы подняла крик, стала звать на помощь, подняла скандал, чтобы все узнали, как обращается с дочерью короля этот грубый сакс. Однако я только тёрла горло и смотрела на его шнурованные сапоги, которые сейчас находились в такой опасной близости. Ведь он всего лишь грубый сакс... И я лишь робко попросила меня выслушать.