Вспомнил прикосновения прохладных пальцев, даривших вчера заметное облегчение.
Юлия!
Осторожно присел на койке, справился с головокружением и машинально запустил движение энергетических потоков в теле. Почти сразу же пришла бодрость.
Выдохнул и взглянул на соседнюю койку.
Юлия спала на ней, даже не укрывшись. Затянутая в светлую одежду до самого горла, она выглядела... необычайно беззащитной.
Нахлынули воспоминания и о произошедшем в ресторане.
Иширка сумела-таки меня удивить. Стреляла отлично, вела себя очень отважно.
Но она не перестала от этого всего быть хрупкой женщиной, которой не место на войне. Вдолблённые столетиями постулаты моей расы упрямо сверлили мозг и не давали согласиться со вседозволенностью иширских женщин.
Поход в ванную комнату оставил в большом напряжении. Всё выглядело настолько непривычно примитивным, что мне пришлось заранее смириться с будущим дискомфортом.
Раздевшись, принял душ, едва не сломав металлический кран. Просто я привык в быту пользоваться мысленными приказами, так как техника зоннёнов частенько была настроена на ментальный фон хозяев.
Обтёршись жестким полотенцем, понял, что по глупой забывчивости не взял сменную одежду. Обмотавшись полотенцем вокруг бедер, я замер около двери и почувствовал, как начинают стыдливо гореть кончики ушей.
В моей семье очень строго соблюдали рамки приличий. Первый опыт с женщиной случился только в возрасте ста лет. Это была служанка в родовом поместье – молоденькая и… не особо обременённая стыдливостью. Редкое явление на Мироане, по крайней мере, среди высшего общества. Звали её Эйника. Мне она понравилась сразу, а перед её собственным напором я просто не устоял.
Мы тайно встретились с ней почти десять лет, причём, так умело прятались, что родители так и не смогли заподозрить сына в сомнительной связи.
Мать застукала нас случайно, когда слишком рано вернулась из запланированной поездки. Мне было лень улетать в город, чтобы найти место поуютнее, поэтому я беспечно притащил любовницу в свою спальню.
Конечно, нас раскрыли в самый неподходящий момент, и из-за этого вышел просто чудовищный скандал.
Наказали меня лишением свободы передвижения на полгода, девчонку выгнали, оставив на ее репутации жуткое клеймо. В тот напряженный момент жизнь я впервые попробовал взбунтоваться, но… в дело вмешались многочисленные королевские родственники.
Казалось бы, родиться одним из принцев великой расы почётно и должно даровать неограниченную свободу, но было всё ровно наоборот. Ведь на кону всегда стояла так называемая родовая честь.
В итоге в последующие столетия я крайне редко связывался с женщинами, причем, это были лишь случайные знакомства, от которых я убегал на следующий же день, как самый настоящий преступник. Чувствовал себя нечистым, что снова не сохранил «чести рода», поэтому плотским удовольствиям фактически не предавался. Зато родители были крайне довольны «зрелостью» и «благовоспитанностью» сына, который готов был терпеливо ждать женитьбу на какой-нибудь достойной девушке и не распаляться на непонятно кого.
Именно поэтому, имея за плечами немыслимые для иширцев две тысячи лет жизни, я не был раскрепощённым и явиться перед глазами женщины в полуголом виде считал несколько неудобным.
Впрочем, выбора у меня всё равно не осталось. Надеясь, что Юлия еще спит, я осторожно выбрался из каюты и… замер.
Девушка только что проснулась и потягивалась, стоя в проходе между койками. Широко расставленные руки тянулись к потолку, глаза были зажмурены, а белая водолазка подскочила вверх, обнажив крепкий мускулистый живот… испещренный тонкими белыми полосками шрамов.
Я ошарашенно уставился на них, тут же забыв, что почти не одет, а открывшая глаза иширка вздрогнула и широко распахнула свои невероятно большие чёрные глаза.
Ее взгляд медленно пробежался по моей обнажённой груди и опустился к полотенцу. Щёки тут же вспыхнули, после чего Юлия поспешно отвернулась, изумив меня своей стыдливостью.
А как же… ее вчерашнее поведение и совершенно неприлично открытые ноги? Уж о свободных нравах Ишира я знал достаточно и не сомневался ни на мгновение, что моя напарница та еще соблазнительница мягкотелых мужских сердец.
Но это её смущение…
Или меня водят за нос, или… я чего-то не понимаю.
Поспешил к шкафу, дверцы которого тут же открылись навстречу, и быстро достал из него чистый костюм. Наконец-то нормальный военный костюм темно-синего цвета, а не то безобразие, в которое мне пришлось вырядится вчера. Впрыгнул в брюки, немного завозившись с непривычной ширинкой, набросил на плечи рубашку, поразившись тому, как же неудобно застегивать ее на пуговицы, а китель оставил висеть в шкафу, решив надеть его перед выходом…