— Ещё … — Бес старался слюной смочить пересохшее горло. — Ты можешь поиграть с мошонкой. Можешь коснуться пальчиками или… ртом.
Конечно же я выбрала второй вариант, проведя языком прямо по яичкам, они забавно стали перекатываться в мешочке. Кожа здесь оказалась ещё нежнее, и я аккуратно втянула одно яичко полностью в рот под благодарные вдохи подопытного.
— А что ещё тебе нравится? — спросила я, не переставая проводить по его члену рукой.
— Я … люблю, когда глубоко и грубо, — он схватил меня за затылок. Не больно, но дискомфорт от натянутых волос ощущался. И после моего утвердительного кивка, он слегка дернул моё лицо к члену. — Дай мне знать, если это будет слишком для тебя.
Сжав губами его член, Бес тут же принялся резко насаживать меня на него. Сильно. Глубоко. В этот момент контроль был полностью в его руках. Его член доставал до самого горла. Дышать было невозможно. Но через какое-то количество толчков, он полностью вынимал его из меня, что я успевала сделать вдох. Секунда и снова его член двигался у меня во рту. Несмотря на столь неожиданную грубость, мне нравилось. Нравилась именно эта потеря контроля, нравилось, что в этот момент голова твоя пуста и ты не успеваешь ни о чем думать.
Рот всё больше наполнялся слюной, и она начала стекать из уголка рта тоненькой струйкой.
— Черт, Алиша, ты нужна мне, — Бес подхватил меня, и я снова оказалась на его бедрах.
Он впивался в мои губы, пробуя себя на вкус. От этой мысли я вновь застонала. Поцелуи были грубые, как его толчки и Бес уже практически кусал мои губы, словно съесть желает, распробовать. Он возбужденный, голодный и весь мой. Мужчина проталкивает руку между нашими телами, касается между ног, где уже давно влажно и жарко. Раскатывает мою смазку по клитору, вниз ведёт. Касается самого входа, а я не могу его остановить. Только не сейчас, не в эту секунду. Он входит меня двумя пальцами, растягивая. И я стону, долго, протяжно.
— Дэймос, — словно молитву, повторяю его имя, ставшее вдруг таким родным.
И немедля больше ни секунды, один резким движением он входит в меня на всю длину, заставляя потеряться в ощущениях. Тело бьёт дрожь, выкручивает, а я не могу остановиться, мне всё мало, хочу больше, и как дикая скачу на его бедрах.
***
— Вы оба омерзительно довольные, — высказался Сокол за завтраком, глядя на нас с Бесом.
А я ничего ответить не могу, лишь краснею и кружку кофе горячего сильнее в руках сжимаю. И на мгновение ощущение опасности уходит. Оказывается, лучшее лекарство от тревог и стресса — хороший секс.
— Алиша, ты для нас часть семьи, —вернул меня в реальность Гвоздь.
— И мы будем за тебя биться, — вторил ему Кирпич.
— Никто не получит нашу лисичку.
Охотники были настроены решительно и спорить с ними сейчас, могло показаться глупостью, но я всё же попыталась.
— Ребята, — от их речей я засмущалась ещё сильнее, — Я вас всех люблю. И вы стали дороги мне. Я не могу вас об этом просить.
— Тебе и не надо, — сказал Док, кладя руку на мое плечо, — Это наше решения.
Раны Дока и Бурого только пару часов назад, как успели зажить. И то, на поверхности. Отголоски же задетых и поврежденных органов изнутри еще отдавались тупой болью, но упрямо об этом охотники не упоминали.
От нахлынувших эмоций, слезы начали проступать. Не хотелось распускать снова нюни перед моими охотниками и собрав тарелки со стола, решаю помыть посуду, слушая одним ухом, их мысли о том, как справиться с Виктором. Снова погрузившись в себя, не замечаю, как одну тарелку намыливаю уже минут пять.
«Алиша…»
И снова этот голос в моей голове. В страхе замираю и не могу пошевелиться. Да нет, показалось. Пожалуйста, пусть это будет галлюцинацией.
«Алиша…»
Глаза расширяются, сердце гулко бьётся в груди.
«Алиша… у тебя осталось 5 часов. Или ты сама придешь к нам или все твои охотники умрут»
Руки немеют, и тарелка выскальзывает из моих рук, звонко разбиваясь. В голове шумит кровь, тело бьёт ознобом. Бес тут же рядом оказывается, приобнимая.
— Все нормально? — спрашивает он обеспокоенно.
— Да… — пытаюсь в голосе панику скрыть и улыбку выдавить. — Просто с моющим средством переборщила.
А в голове проносится - пять часов… Именно столько у меня есть, чтобы придумать, как сбежать отсюда. Но как Валентин пробрался в мою голову? Хотя какая разница, он же колдун, наверняка это не единственные фокусы, на которые он способен. И как близко ко мне надо находиться, чтобы я смогла слышать его голос у себя в голове?
Стараюсь сохранить хладнокровный вид и не показываю, что внутри меня всё закипает, от страха трясет, нервно пальцы покусываю, старюсь план придумать. Присоединяюсь обратно к охотникам, но не слышу о чём они говорят, лишь изредка улавливаю какие-то фразы, которые не могу даже сложить в единую мысль.
Я уже не здесь, не в бункере, не с моими охотниками. Я снова на той поляне, сгораю одиноко заживо. И чувствую себя ни живой, ни мёртвой, представляя победную улыбку Юлиана, когда он торжественно преподнесёт меня Жениху.
Но об этом я подумаю позже, возможно, даже пожелаю себя. Сейчас все мысли занимал план, как сбежать от охотников. Как обеспечить им безопасность. И через два часа он появляется. Лечу в свою комнату, где хранилась книга ведьмы - подарок Дока. Скольжу взглядом по страницам и нахожу нужные мне строчки. А сама плачу.
Два часа осталось у меня.
Все снова собрались в гостиной, устраивают мозговой штурм, а я верчусь на кухне, корпя над кастрюлей закипающей воды. Бросаю туда полынь, мяту, мох, другие травы в нужных пропорциях, следуя четко указаниям в книге. Дрожащей рукой помешиваю, жду, когда снова закипит, чтобы добавить еще несколько ингредиентов. Скорее всего гадость на вкус, но главное, чтобы подействовало. Вода кипит, добавляю несколько своих слезинок-ещё одно составляющее зелья, этого у меня сейчас хоть отбавляй. Смахнув ненужные слезы с щеки, разливаю готовое питье по бокалам, ставлю на поднос и с натянутой фальшивой улыбкой иду к мальчикам.
— Я тут чай сварила, нам всем немного успокоиться нужно, — ставлю поднос на стол и все мигом кружки расхватывают.
— Мм, интересный вкус, лисичка, а что ты туда добавила?
— Ой, много чего, — отмахиваюсь я, садясь к ним за стол, и смотрю с замиранием сердца, как все остальные делают глоток. Один, второй, вот и все бокалы пусты. Теперь остается самое сложное, ждать.
Вспоминаю первый день, когда открыла глаза в незнакомом месте, что так быстро стал мне роднее дома. Эти кирпичные стены, что были повсюду и по началу дико бесили своим красным цветом, но вскоре без которых я уже не представляла завтрашний день, выходя из своей комнаты и идя на запах свежесваренного кем-то для меня кофе.
Вспоминаю, как мы с охотниками с любопытством и недоверием озирались друг на друга. Но что-то необъяснимое подсказало им довериться ведьме с амнезией и импульсивным характером. А потом истории охотников … Одна, вторая, третья. Я узнала их всех. Заглянула в их голову и приголубила частичку души, что они мне открыли. Потому что они позволили это.
— Ты чего такая напряженная? — шепчет Бес, приобнимая меня за талию.
— Да так, — мямлю и замечаю, что у него отпито только половина.
Я буду скучать безумно и так сильно, что захочется расцарапать грудную клетку до крови, лишь бы унять сердце, что будет выть диким зверем. Я буду скучать по их вечным дракам, так в шутку, но оставляющие погромы по всему бункеру: от разбитого торшера до вмятины в стене. Буду скучать по колким фразам, сказанных с заботой, по тренировкам и то как за каждый мой новый синяк, они извинялись взглядом.
— Так, что мы имеем, — начинает Док, пытаясь подавить зевок, — Дом Виктора явно забит оружием и соваться туда не подготовленными нет смысла, — давит второй зевок. — Нужно… Нужно, тоже что-нибудь раздобыть и … Черт, как глаза слипаются.
Гвоздь постукивает себя по щекам, пытаясь отрезвить.
— Да, что-то мозговой штурм, — зевок, — дается нелегко.