Стоя на четвереньках, Паха то ли рыдал, то ли блевал.
Незнакомец невозмутимо глядел на дело рук своих, пока не услышал всхлип за спиной. Он резко обернулся, памятуя о непредсказуемости женской любви и опасаясь нападения разъяренной фурии.
"Пират" ошибся - Наташа, подгибая к животу колено и роняя сумочку с рассыпающимися нотами, в порядке прелюдии еще раз всхлипнула и закатилась таким бескомпромиссным хохотом, что у него зазвенело в ушах. Паха, похожий на тающее мороженое, прекратил издавать звуки и сел на корточки.
- Ты, парень, в порядке? - скачал "пират" и сделал шаг вниз. В ответ Паха взревел, по-лягушачьи скакнул через бочку и бросился на виновника своего, в кавычках и без, падения.
Незнакомец поступил нетрадиционно: он согнул левую ногу в колене и подошвой остроносого ковбойского полуботинка встретил Пахин кулак, нападавший вскрикнул "А-а!", "пират" же, мгновенно переступивший, подошвой правой ноги стукнул нападавшего в лоб и тот, взмахнув крыльями, неудержимо понесся вниз, к уже обжитому месту. Наткнувшись на бочку, он колесом перекатился через голову и влип в дермантиновую дверь.
И еще раз Паха взревел, опять вскочил и кинулся вперед, но прицел был сбит, и его унесло под лестницу. Лбом он попал как раз в козлы и с грохотом завалил всю конструкцию.
Наташа ухватилась за перила, и закатилась в таком смеховом взвизге, что эху стало тесно. Сверху свесились два женских лица. - Ой, что там? - вскрикнуло одно из них.
- Клоуны тренируются. Тренажер тут, - откликнулся "пират" и добавил строго. - Вы мешаете...
- Да? - оказали сверху не совсем уверенно, пожали плечами и исчезли, борясь с разрывом шаблона.
Из-под досок поскуливали, можно было разобрать: "0й, суки!.. Глаза!..".
Наташа, уткнувшаяся в перила, подняла голову, попыталась спросить. - Он жив этот... этот... - и опять завсхлипывала.
Доски зашевелились, поднялись домиком и развалились, явив миру Паху, облитого коричневой краской и похожего на вывалянное в грязи шоколадное эскимо.
- Это - убийство! - выдохнула Наташа изнеможенно и подавила опять поднимавшуюся смеховую истерию.
- Глаза водой промой, - посоветовал незнакомец поверженному противнику.
- Суки! Суки!.. - продолжал тот скулить.
Наташа, стараясь не глядеть в сторону Пахи, и тем самым не провоцировать новые приступы веселой истерики, подняла сумочку и натащила оттуда зеркальце.
- Боже! Ну и рожа! - воскликнула девушка: из-за потекшей из-под левого глаза туши, ее лицо приобрело легкую разбойничью асимметрию. Прямо подруга пирата.
- Надо уходить отсюда, - сказал незнакомец. Девушка закончила реставрацию глаза, посмотрела на раскачивавшегося в горестном трансе Паху и согласилась.
На улице-они представились. «Алексей» - «Наташа»...
- Я - в курсе. Я запомнил имя, когда вас представляли.
- Лучше не вспоминайте.
- У вас отличный голос и отлетная внешность.
- Спасибо.
У Наташи всплыла запретная мысль: "А каким бы отцом он стал для Мишки?.. Если бы он захотел, я бы позволила ему всё...».
- Где ты так драться научился? - спросила Наташа. Но ответить Алексей не успел. Ему махнула рукой молодая женщина, вышедшая из припаркованного автомобиля.
- О, жена! - сказал «пират». - Будут проблемы.
- Из-за меня?
- Из-за неё. Моя жена - ужасная ревнивица. Пока! Приятно было познакомиться!
Он ушёл. Наташа провожала его взглядом и чувствовала себя обманутой. Ей, вдруг, стало плохо от короткой, но такой острой и внезапно оборванной любовно-семейной фантазии. «Глупая дура! Дура! Дура!..». Она быстро пошла прочь, потом оглянулась. Супруги стояли около автомобиля. Жена жестикулировала - они ссорились. Наташе стало легче.
...Едва она вошла в квартиру, как зазвенел телефон. Она взяла трубку.
- Наташа, сука? - прокаркала трубка Пахиным голосом, - Один хер я тебя достану!..
- Ур-род! - прошипела она, и бросила трубку.
Телефон опять затренькал. Она схватила трубку и проорала. - Заткнись, урод!
- Извините! - сказали там. - Я туда попал? Вы Наташа?
- Кто это?
- Вы меня не знаете. Ваш телефон я взял в оргкомитете фестиваля.
Я из Росконцерта. Зовут меня Миша. Фамилия - Гросбах. Хотелось бы
встретится с вами. Так я с Наташей разговариваю?
- Да, это я. Извините, ради бога! То, что вы услышали, относится, конечно, не к вам. Тут... в общем, не важно. Так что?
- Встретиться, говорю?
- Давайте.
- Вы поете в ресторане «Зеркальный», это я тоже узнал. А я в гостинице «Зеркальной». Номер семьсот семь.