— Стеф! Стеф! Ты очнулась! Слава Богам, — слышу облегчённый выдох Дока.
— Джереми, я не понимаю, — слёзы наперебой катятся из глаз, пытаясь обогнать друг друга, — Где ты? Где мы? Что мы тут вообще делаем? Что происходит? — Мой плач сдавливает горло, от чего дышать и говорить становится еще больнее. Уже готова царапать ногтями кожу, чтобы затупить одну боль другой.
— Стеф, прости меня. Это я виноват. Из-за меня мы здесь. Из-за меня ты стала… Такой.
По венам гордым потоком несётся раскаленная лава. Ещё чуть-чуть и прожжёт кожу изнутри.
— Мне страшно. Мне больно. Почему мне так больно?
— Тебе станет лучше, как только ты поешь, — его голос звучал противно успокаивающе. По крайней мере, он пытался утешить, отчего только больше злил.
— Я не хочу есть! Мне нужна вода! Моя жажда…
Послышался звук открывающейся железной двери, царапающей бетонный пол. Девичий смех граничащий с истерикой наполнил длинный тёмный коридор. Её медленные шаркающие шаги временами становились почти невесомыми, словно она плыла по воздуху. Двое парней в деловых костюмах несли под руки обмякшее тело босой блондинки в неприлично коротком платье. Она игриво хваталась за мужские плечи, повисая то на одном то на другом, мягко касаясь ладошкой их лиц. Улыбка. Её хмельная, блаженная улыбка не вписывалась в картину происходящего.
Я вжалась в стену, когда эти двое занести это плохо стоящее тело в мою камеру. Запах алкоголя и соли с металлическим привкусом заполнил всё пространство, от чего всё тело внезапно сладко заныло. Девушка захныкала, когда поняла, что её хотят оставить здесь, прося своих сопровождающих об ещё одном разе.
— Кэти, теперь тобой займется она, — один из мужчин указал на меня и, шлёпнув блондинку по попке, оба ушли.
Девушка повернулась в мою сторону, стараясь сфокусировать на мне свой безумный взгляд. Он загорелся, вспыхнул интересом, когда нашел меня, а на лице расплылась улыбка чеширского кота. Жутко.
— П-привет, — прошептала я незнакомке.
Та никак не отреагировала, лишь смотрела куда-то сквозь меня. Девушка еще какое-то время безвольной куклой стояла посреди камеры, но через секунду стала оседать на пол, раскинув ноги в разные стороны, обнажая нижнее белье. Чем больше времени проходило, тем хуже я себя чувствовала. Кто-то разорвал пакетик с металлической стружкой и сыпанул мне прямо в глотку. Жжет.
— Стеф…— аккуратно позвал Джереми. — Эта девушка здесь для того, чтобы тебе стало легче. И то, что я сейчас скажу, сначала напугает тебя, но, поверь, это — единственный способ облегчить твоё состояние.
Я старалась не дышать, ведь каждый глоток воздуха сопровождался ноющей болью. Голос Дока звучал словно через трубу. В ушах бился пульс, но не мой — её. Этот звук казался мне самой прекрасной мелодией, что я когда-либо слышала. Он был медленный, ровный, и каждый его толчок отдавался искрами перед глазами. Словно увидев меня в первый раз, девушка качнулась и медленно поползла ко мне.
О, нет.
Вдох. Ошибочный, колючий, обжигающий лёгкие. Но почему такой приятный? Девушка пахла так сладко, так пьяняще, что рот моментально наполнился слюной, а десны заныли.
— Она здесь, чтобы покормить тебя.
Я не могла отвечать Доку, боялась снова вдохнуть её запах. Но девушка подбиралась всё ближе, и я готова была лезть уже на стену, лишь бы увеличить расстояние между нами. На её шее и оголенный руках были множество отметин в виду полумесяцев. Две точки прям на шее кровоточили. Тонкая струйка алой жидкости гипнотизировала и звала слизнуть её. Разум мутный, расплывчатый, и где-то на его задворках кричит Док.
— Ты должна выпить её кровь. Тебе станет лучше, боль уйдет. Стеф, ты слышишь меня?
Блондинка была уже совсем рядом и подняла на меня свои серые глаза, из которых уже давно выкачана жизнь, наполненные лишь плотным дурманом. Всё моё тело задрожало, когда девушка, разместившись у меня между ног, прижалась к моей груди, откидывая волосы на одну сторону, оголяя шею. Но дрожь била не от страха, а от того, что я из последних сил сдерживалась, чтобы не накинуться на несчастное создание. Она казалась очень хрупкой по сравнению со мной. Хотя комплекцией мы были почти одинаковой, но мне казалось, что я могу запросто сломать это тело. И почему-то мысль о том, чтобы попробовать её кровь, не была мне противна, наоборот. Она манила, соблазняла, заполняя собой все мысли. Но нет уверенности, что смогу сдержаться, не осушив всё до конца.
— Тебе нужна кровь, Стеф.
— Я не могу, — сказала на выдохе, выбивая последний почти чистый кислород, без примеси притягательного запаха.
— Можешь. Этой девушке всё равно не жить. Не сделаешь это ты, сделает кто-то другой.
Блондинка потерлась об меня, жалобно скуля и пристраивая свою шею ближе ко мне. Почти прозрачная кожа, усыпанная многочисленными родинками и крохотными ранками. Я чувствовала запах крови через них. Они призывали, манили, обжигали тело, но обещали подарить покой, расслабление. Оно мне нужно было. Сейчас. Пожалуйста. Сама не заметила, как всё-таки расцарапала себе горло, пытаясь притупить боль, добраться до её источника. Тело било ознобом, обдавая то жаром, то холодом. Дыхание я не могла больше контролировать и жадно всасывала запах, окутавший с головой.
Мгновение — и меня нет, а есть лишь мои клыки, пронзающие её тонкую кожу, жадные глотки крови, что стекали по горлу, остужая пожар в нём, и стоны девушки, с прикрытыми глазами и блаженной улыбкой на лице.
Я сделала лишь десяток жадных глотков, которых мне, несомненно, было мало, когда девушка полностью обмякла на мне и больше не издавала ни звука. В горло не поступала больше спасающая влага. Откинув тело, я ещё секунд десять смотрела на противоположную стену, наслаждаясь облегчением, что ощущала каждая клетка в теле. Дрожь закончилась, мышцы расслабились, а в горле лишь теперь немного саднило. А после крик — надрывной, во всё горло, что заложил собственные уши.
Нет, нет, нет!
Что я такое? Я убила человека, осушила её до последней капли и… И мне понравилось.
Я забилась в угол, подальше от мёртвого тела. Словно услышав мои молитвы, вскоре пришли те же мужчины, унося блондинку. Они даже не посмотрели на меня и ни о чем не спрашивали. И хорошо, из-за своей истерики я всё равно бы не смогла им ничего ответить.
Время шло. Слезы, надрывные, горькие выкачали из меня все силы. Я неосознанно покачивалась из стороны в сторону, обняв себя руками, пытаясь успокоить, убаюкать.
Как глупо.
— Эта девушка была кровавой шлюхой. Так называют тех, кто продает своё тело, свою кровь, за деньги. Но всё-таки чаще для собственного наслаждения, — Джереми прервал тишину, подавая свой голос из соседней камеры. — Это своего рода наркоманы.
Почему он решил, что от этого мне должно стать легче? Как бы ничтожна ни была жизнь человека, это была всё же жизнь. И я стала причиной её конца. Через несколько долгих и тяжелых минут, я всё-таки решила спросить:
— Я ей ничего не обещала. Почему она хотела, чтобы я её укусила?
— В твоих деснах содержится яд. При попадании в организм человека, он дарит некую эйфорию, наслаждение. Так продумала природа, чтобы жертва не вырывалась, пока её кусают. Это своего рода жидкий наркотик, со временем вызывающий привыкание. Люди подсаживаются на него, грезят только им. А вампиры… Не против иметь таких домашних зверушек — красивых девушек, готовых на всё ради очередной дозы.
Вампиры. Ну конечно же. Не то, чтобы я и сама всё не поняла. Но когда слышишь свой приговор — становится ещё паршивее.
Я — Вампир. Убила. Человека.
Мы помолчали еще какое-то время, пока я свыкалась с этой мыслью. Хотя, до конца это было сделать нереально. Просто приняла как факт, без понимания, что с этим делать. Никогда не верила в подобных тварей, но сейчас отрицать очевидные вещи было бессмысленно.
— Джереми… Тебе придётся отвечать на мои вопросы.
— Хорошо, — он ответил не сразу, будто обдумывал, есть ли у него другие варианты. — Только не называй меня больше этим именем. Зови меня Док.