Стараюсь не смотреть на Дока, лишний раз не искушать вампира, мне достаточно звука соблазнительно бьющегося сердца рядом. Но успеваю заметить огромные мешки у него под глазами, осунувшийся вид. Похоже, его супер диета дала свои плоды.
Боже, на какой чёрт его сюда притащили? Алек же знает, что я давно не питалась. Или он специально? Решил так отомстить и посмотреть, как я высосу досуха единственного небезразличного мне человека? Этакая тварь. Браво, изощренный способ поставить меня на место. Док, я продержусь сколько смогу. Обещаю.
Пытаюсь отвлечься и на запястьях, успевших зажить после того раза, вновь появляются следы от моих ногтей. Боль заглушаю болью.
— Стеф, зачем ты… — его голос слишком ласковый для такой, как я, а конец вопроса так и зависает в воздухе, хотя и так понятно, о чём он хочет спросить.
Тоненькие струйки крови поползли на левому запястью, и в голове промелькнула мысль, а не попробовать ли её на вкус. Ну уж нет, это уже какое-то извращение.
— Мне так легче терпеть жажду, — почему-то захотелось оправдать своё поведение.
— Но разве тебя не уводили кормиться? Алек не давал тебе кровь?
— Давал. Но я отказалась.
— Что? Почему?
— Потому что дура. Надо было сначала напиться вдоволь, а уже потом высказать всё, что я думаю об их образе жизни.
И снова перед глазами та комната, впитавшая в себя все запахи секса и крови. Попытка выкинуть это из головы успехом не увенчалась, горло всё равно жжёт, напоминая о жажде. Но несмотря на адскую боль, пытаюсь говорить, через неё. Это тоже начинает отвлекать.
— Алек решил познакомиться со мной поближе, посмотреть, так сказать, товар. У них была… Вампирская вечеринка, если эту оргию, что там творилась, можно так назвать. Док, это отвратительно. Всюду наркотики, тошнотворные стоны, и кровь… — Я вцепилась в волосы руками, оттягивая их у корней, — Алек, сказал, что я должна работать на него. Распространять наркотики или искать новых кормильцев. Я отказалась. — Ещё чуть-чуть, и я вырву себе клок волос. — Док, я не хочу так жить! Не могу! Мне противно! Не хочу! Не хочу! — Я сама не заметила в какой момент ручьём из глаз потекли слёзы и, обхватив себя руками, стала раскачиваться из стороны в сторону.
— Я хочу тебе помочь, — после долгой паузы отозвался Док. Он предлагал помощь после всего, что я ему наговорила?
— Ты мне можешь помочь, если снова окажешься в своей камере! Я не знаю сколько ещё смогу продержаться. Я слышу, как бьётся твоё сердце, как кровь бежит по телу, как пульсируют вены на предплечьях и это так до безумия сладко, — мой горький всхлип отозвался эхом в камере.
— Попей у меня.
Я резко подняла голову вверх, вглядываясь ему в лицо, ища хоть каплю сомнения в его словах.
— Ты не представляешь, что мне предлагаешь. Я могу убить тебя. Могу не сдержаться, как в прошлый раз.
— Та девушка была и так еле жива, и она была простым человеком, а я охотник, я выносливее…
— Перестань! — Оборвала его резко, не дав договорить, — я вижу, что ты сам держишься из последних сил, чтобы не упасть в голодный обморок, и, по цвету кожи, уже похож на ходячий труп.
Я наблюдала как его рот раскрылся в желании что-то мне сказать, но захлопнулся назад. Моя голова снова уткнулась в колени. Док пробурчал что-то ещё, но я не слушала его, по крайней мере, старалась. Удар в стену, и в нос ударил запах крови. Свежий. Яркий.
Я дернулась и начала инстинктивно искать её источник. Док, стоявший у стены, рассматривал кровоточащие костяшки на правой руке, а после, смотря прямо мне в глаза, нарисовал ими кровавый крестик у себя на шее сбоку. Он сел обратно на пол, оперевшись спиной на стену и вытянул ноги.
Он всё решил. Вот так просто за нас двоих, отнимая способность мыслить здраво.
Секунда, и я уже была около его ног, уставившись на до ужаса привлекательный рисунок на его коже, прямо около пульсирующей вены. Она звала меня.
Док протянул руку, коснулся моей талии, и осторожно, не торопясь, усадил к себе на колени. Его кожа обжигала, даже через одежду, словно стоишь под палящим солнцем, но это было приятно, мне давно не хватало этого тепла. Он близко. Так близко, что я чувствую запах соли, синей глубины и мощи. Так пахнет море. Целый океан.
Его пальцы нежно поглаживали вдоль позвоночника, пока я, находясь словно под гипнозом, не могла отвести взгляд от притягательного крестика – самое лучшее его тату.
— Ты сможешь. Ты остановишься, — шептал Док, приближая свою шею ко мне.
Это был край. Край, за который я так боялась переступить, но меня буквально толкали в эту пропасть успокаивающие поглаживания и нежный мужской шёпот с хрипотцой. Я же монстр. С монстрами так не поступают.
— Мне страшно, — ещё тише сказала я.
— Я верю в тебя, — он подобрался слишком близко, что его дыхание, его горячее дыхание, коснулось мочки уха. — Кусай.
Всё случилось быстро. Док наклонил шею в бок, от чего вены на ней натянулись до предела, предоставляя мне лучший обзор. Клыки заныли от желания, и я поняла, что не могу больше сдерживаться, и с жадностью вонзила их в упругую шею.
Я застонала от наслаждения, когда первая порция крови стекла по горлу, унося за собой адскую боль и даря крышесносное наслаждение. Это было по-другому, не как с той несчастной кормилицей. Кровь Дока была в тысячи раз вкуснее. Более насыщеннее, приторней — настоящий кайф. Мне захотелось сесть поудобнее, притянуть Дока ближе, впитать его всего, его тепло и, перекинув одну ногу, я оседлала его. Я старалась делать маленькие глотки, чтобы растянуть удовольствие, как можно дольше. Приятное тепло в горле, жар от его кожи, проникающий в кончики пальцев, снова оживлял меня, дарил жизнь, и это был всё Док.
— О, че-е-ерт, — протянул он на выдохе.
От звука его голоса по телу пробежали мурашки и что-то в груди кольнуло и ударило изнутри, словно моё сердце сделало один мощный толчок. Это внезапное ощущение заставило меня оторваться от лакомства. На мужской шее красовались две маленьких дырочки. Грудь Дока тяжело вздымалась, взгляд затуманен, а на полуоткрытых губах легкая улыбка.
Не могу поверить, что я справилась, пересилила себя. Но если бы не тот странный толчок в груди, отвлекший меня, смогла бы я оторваться?
Я попыталась встать, но ладони Дока, лежавшие на моей талии, резко усадили меня обратно, и между ног я почувствовала его возбуждение.
О, Боже.
Это чувство моментально передалось мне, и внизу живота всё стянуло в прочный узел. Наши лица находились в нескольких сантиметрах друг от друга. Его руки опустились ниже на мои ягодицы, охватывая и, несмело сжимая их. Он так близко. И как же этого чертовски мало.
Это был тот момент, когда воздух вокруг нас наэлектризовался до предела, когда вы боитесь сделать даже глоток воздуха, хотя сейчас он как никогда нужен, когда вы оба понимаете, что сейчас сорвётесь и последние принципы рвутся дряхлыми канатами, и хочется раствориться в этом безумстве, отдаться ему полностью, но вы специально оттягивание этот момент, смакуя каждую секунду.
— Ты такая красивая, — шепчет Док, но я его почти не слышу, в голове приятный вакуум, и не могу оторвать взгляд от его губ.
Ненавижу тебя, Док. За все те эмоции, что ты заставляешь испытывать рядом с тобой, за твои слова, что отдаются разливающимся теплом внизу живота. Я должна тебя ненавидеть за то, во что ты превратил мою жизнь.
Но я, кажется, не могу.
Я сделала нервный, короткий вдох, а Док провёл кончиком носа по скуле, подбираясь к щеке, и вот его дыхание щекочет мои губы, резко выдыхаю, подаваясь вперед. До боли, до сладкой боли, которой мне так не хватало, мы впились друг в друга.
Ярость преобразовалась в ослепительную страсть, что тот раздирающий душу ком горячи и обиды, просто растворился. Всё заиграло яркими красками. Все чувства и эмоции обострились до предела. До разноцветных кругов перед глазами.
Его губы мягкие, но настойчиво целуют мои, что граничит с дикостью, с голодом. На прикосновение моих зубов к его нижней губе, в ответ последовало одобрительное мычание, и едва уловимое движение пальцев по голой коже на спине, где задралась толстовка. И то, что я наговорила ему раньше, теперь кажется таким неправильным. Ведь всё это время он был мне нужен, жизненно необходим.