Короткой, но яркой вспышкой в голове всплыл образ Дока. Такой тёплый. Он был словно воспоминаем на старых, уже слегка пожелтевших от времени, фотографиях, смотря на которые, хочется только улыбаться. Я не могу его оставить здесь. Не могу сбежать без него, даже если мне выпадет такой шанс.
Тонкие пальцы сжали сильнее моё запястье, чуть подрагивая.
— Как давно? — на выдохе спросила я, не решаясь всё ещё посмотреть на подругу.
Было страшно? Скорее да, чем нет. Я боялась увидеть снова эти красные глаза, что уже в первую секунду овладевают твоим вниманием. Боялась посмотреть в них и не увидеть родного человека. В них нет души, нет любви, нет жизни. Лишь жажда. Вечная и почти негасимая. И да, я черт возьми боялась представить себя с этим же холодно красным цветом глаз.
— В тот же день, что и ты.
Казалось, это было так давно. А на самом деле, неделя или две? Последние дни человеческой жизни проносились перед глазами безликими, почти серыми пятнами. Они были наполнены головной болью от недостающих частичек моей мозаики, нераскрытой загадки, мозолями на пальцах от перелистывания городской хроники. Сейчас это казалось все таким неважным и пустым, что захотелось рассмеяться над своей глупой неугомонностью. Но и после обращения- жизнь, если еë можно так назвать, как картинка перед глазами, не заиграла красками, не обрела контрастность, лишь стала немного чётче и резче.
— Из-за меня? — пальцами свободной руки до скрипа впилась в кожаное сиденье, ожидая услышать утвердительный ответ.
— И да, и нет, — легко ответила Мила. — За несколько дней до случившегося Алек подкараулил меня после универа и начал о тебе расспрашивать. Конечно я не стала ничего говорить незнакомцу. Но он как -то... втёрся в доверие. Произвёл впечатление человека приличного, надёжного, за которым хочется идти...
— Говоришь так, будто ты виделась с ним не один раз.
— Это так. У нас были с ним типа... эм… свидания, — подушечки еë пальцев, которые она кусала от нервов, начинали покрываться маленькими ранками, что вот-вот закровоточат. — В тот самый вечер я пришла к тебе домой, но тебя там не оказалось. У меня даже вопроса не возникло где ты могла быть, — усмехнулась Мила. — Когда была уже около входа в библиотеку, услышала крики. Подумала, что кому-то нужна помощь...
Меня словно вытянули из этой машины, и я душой и мыслями оказалась там...
Я помню тот вечер. Помню слегка затхлый запах книг и тишину библиотеки. Помню, как болели глаза от плохого освещения и большого количества прочитанного. Помню, как стучало сердце короткими рывками от предвкушения и желания. Помню мурашки, что сладко разбредались по телу от тёплых губ. И горькое разочарование после. Помню его отчётливо. Ведь его привкус остаётся дольше всех.
— Я видела, как тебя обращали... Как Алек поил тебя своей кровью...
Помню тёплый вечерний воздух, но поледеневшие пальцы от страха и ужаса. Помню резкий укол боли и крик Дока до хрипоты в горле, но он так далеко, ведь каждую клеточку в плен берёт наслаждение, лёгкость и тьма.
— Но я не испугалась того, что увидела, — продолжала Мила. — И попросила себя обратить...
Еë последние слова вернули меня обратно и разнеслись эхом по машине.
— Что ты сделала? — прошептала я в полном шоке, выдергивая руку из еë хватки.
— И я не желаю об этом! —закричала Мила, поворачиваясь ко мне.
Ощутимая горечь появилась во рту, будто десны впрыснули яд, в попытке защититься от внезапного выпада. Передние клыки вытянулись, стали более острыми. Я закрыла глаза, сделав пару успокоительных вдохов, и почувствовав, что клыки слова вернулись в норму, продолжила разговор.
— Но… Почему?
Я не могла представить ни одной причины почему можно было согласиться на это подобие жизни добровольно. Но видя, как заливно рассмеялась Мила, запрокидывая голову назад, усомнилась в этом.
— Ты серьёзно? — спросила она с успешной. — Алек предложил мне долгую жизнь, защиту и... семью.
— Семью?! — пискнула я. — Вампиры не могут быть семьёй. Они все циничные твари...
— Ты ошибаешься, — зашипела она, перебивая меня. — Алек действительно заботиться о всех нас!
Я не верила своим ушам, и сама не заметила, как начинала кричать, не заботясь о том, что нас слушают люди Алека.
— Но какой ценой! — воскликнула я. — Ты стала монстром на побегушках у самовлюблённого вампира- нарцисса, вынужденная питаться... кровью живых ни в чем не повинных людей!
—Да плевать, если я впервые почувствовала себя на своём месте.
Я хватала ртом воздух от возмущения не в силах сказать ничего. Это было просто уму непостижимо. Я и моя семья всегда еë поддерживали, старались окружить лаской и заботой, восполнить любовь, что она не получила в детстве. И всё это оказалось пустое. При всех наших попытках и желании, все эти годы, Мила не чувствовала себя нужной? Не чувствовала себя частью семьи?
Хотелось закрыть уши ладонями и кричать чтобы связки начали болеть, лишь бы не слышать этот бред.
— И неужели ты готова ради его мнимой, — я показала пальцами кавычки, — защиты, работать на него? Тебе не противно?
— Ой, да перестань, Стеф, — она откинулась спиной на кожаное сиденье, сложа руки на груди. — Это всегда было и будет. Мы в этом мире лишь пешки... Не делаем его не лучше, и не хуже.
Я закрыла глаза, почувствовав, как от этого разговора разболелась голова и отвернулась от Милы в другую сторону не в силах больше что-либо ей доказывать.
— Именно из-за таких, как ты, его нельзя изменить.
Я услышала фырканье на свои слова, и всю оставшуюся дорогу мы ехали молча.
***
Место, куда мы приехали, оказалось банальным до безобразия - заброшенный старый, почти развалившийся дом в конце улицы. Вампиры вышли из машины осматриваясь по сторонам, и дали команду выходить и нам. Несмотря на кромешную тьму из-за глухой ночи и отсутствия фонарей, мои глаза видели всё. Абсолютно всё. И это было потрясающим. Сидя в камере, я не могла в полной мере насладиться своим новым зрением. Больше не было размытых пятен, слишком мелких деталей или быстро движущихся объектов, что нереально было разглядеть, будучи человеком. Теперь это было возможным.
Раздался сначала громкий треск, за которым последовали ругательства тоненьким голоском. Девчушка не старше пятнадцати выглянула из-за угла дома, пыхтя от боли, держась за коленку.
— Вы мне новые джинсы должны! — процедила та сквозь зубы.
Её чрезмерную худобу не могла скрыть ни мешковатая одежда, ни прямые пряди волос, что она опустила на впалые щеки. Даже мне, человеку, не следящему за модой, было ясно, что одета она была в трендовые вещи, заработать на которые подростку было просто невозможно.
— Чего пялишься? — спросила она меня с отвращением, звонко лопая пузырь надутой жвачки.
Я стыдливо отвела взгляд, сама не понимая почему так заострила на ней свое внимание. И стала наблюдать за происходящим как обычный зритель с первых рядов. Краем глаза заметила, что вампиры бесшумно обошли территорию вокруг нас, возвращаясь к машине, но не прекращая прислушиваться.
— Мне долго еще ждать? — теперь голос этой девочки стал казаться донельзя противным, когда он резко разрушал ночную тишину.
— Им нужно было убедиться, что за тобой нет хвоста, — Мила указала наклоном головы в сторону вампиров.
— Что за бред?! — воскликнула неугомонная девица, раздувая очередной жевательный пузырь. — Я не первый день работаю с Алеком и была осторожна! — Она то ли показательно, то ли от недостатка воспитания громко зацокала жвачкой, пережевывая еë, не закрывая рта.
Мила поджала сначала недовольно губы, а потом растянула их в наигранной улыбке, опуская руку в свою сумку, ведь клиент всегда прав. Клиент?! Плечи девочки, что были напряжены всё это время, наконец-то расслабились и в глазах появился блеск, стоило только увидеть знакомый прозрачный пакет.
Всё вокруг замедлилось. В голове набатом отдавались до этого бесшумные медленные шаги Милы. Ненавистный "бум" от лопающейся жвачки стал бить по вискам, и ликующая ухмылка стала не торопясь растягиваться на лице девчушки. Я почувствовала тошноту, застрявшую в горле от происходящего вокруг.