Мила достала из сумки небольшое зеркальце, чтобы вытереть тушь, что успела немного размазаться то ли из-за жары, то ли из-за слезы, что она пыталась подавить.
— Между прочим, он опять на тебя смотрит, — подруга чуть откинула зеркальце, делая вид, что заправляет прядь своих светлых коротких волос за ухо, рассматривая в нем кого-то. И через мгновенье со звонким хлопком закрыла его и убрала в сумку. — Ты вообще думала дать ему шанс?
— Не начинай. Мы друзья, — я отвернулась к окну, показывая, что не желаю дальше продолжать этот разговор.
— Я тебе удивляюсь. Извини, подруга, но ты явно слепая, раз не видишь, как на тебя смотрит Аран. Парень просто душка. Вечно таскается за тобой как собачонка.
Я уже собиралась ответить подруге, как автобус резко остановился и все резко повскакивали со своих мест, в желании побыстрее выбраться из душного транспорта.
— Присмотрись к нему, — бросила мне Мила напоследок и направилась за ребятами.
Я любила солнце. Любила ощущать его объятия, нежные прикосновения к своей коже и чувствовать, как каждый лучик проникает под кожу и заряжает тебя. Но похоже это была односторонняя любовь, потому что загар никак не хотел ко мне приставать, и кожа всегда оставалось бледной, даже, если я целый день проведу под палящим солнцем. Это связано с недостатком выработки меланина в организме. Я давно смерилась с этим и с тем, что подруга в шутку, из-за оттенка кожи, называла меня вампиром.
И сегодня, я не стала упускать возможность и провалялась весь день на солнце, и ближе к вечеру вернувшись к ребятам, обнаружила, что некоторые из них переборщили с алкоголем, что было не удивительно. Пока ко мне не подлетел изрядно охмелевший Аран, который был ярым противником спиртного. Видимо до сегодняшнего дня.
— Да ладно тебе, Стефи, пошли, — он тащил меня за локоть, подальше от поляны, где все уже расположились у костра и начинали петь песни под гитару.
Ох, как я ненавижу это — Стефи.
— Отпусти, если хочешь поговорить, давай здесь.
Я пыталась вырваться, но его хватка была мертвой и моё тело буквально волокли. Внизу живота нарастал комок страха, что ничем хорошим это не кончится. Но я знала Арана уже четыре года, можно сказать, что мы были друзьями, часто вместе делали какие-то проекты, засиживались по вечерам в библиотеке, он провожал домой и вообще очень мило со мной общался. он был далеко не глупым парнем и довольно симпатичным с характерной горбинкой на носу. Что, по моему мнению, придавала ему особый шарм.
Но сегодня, особенно после ужасающего количества выпитого алкоголя, его словно подменили. Того милого паренька с группы больше не было передо мной. Все его движения были резкие, прикосновения доставляли дискомфорт. И всё же я верила, что он не причинит мне вреда.
Аран хотел со мной о чём-то поговорить наедине и остановился только, когда мы дошли до небольшого пирса над озером. Доски сразу же заскрипели под нашими ногами, как только мы ступили на пирс.
Не смей паниковать. Не смей паниковать. Но…
Вода…
Нехорошие мурашки по позвоночнику и мороз стрельнули по коже. Я попыталась со всей силой в последний раз попытаться вырваться из цепких лап, но всё было провально.
— Прошу, давай поговорим на земле. Я боюсь…
Но парень не слышал. На мгновение застыл, а потом снова потащил меня вперед, к самому краю пирса. Смотрю вниз, и меня мутить начинает. Чувство паники душит, за горло схватило, и все силы высасывает.
— Прошу, давай вернемся. Я плавать не умею… — голос дрожит, а сама взгляд не могу отвести от тёмно-синей, почти чёрной глади, что засасывают в свою темноту.
Там же метров десять точно…
— Стефи, посмотри какой закат, — он указал рукой на горизонт, полностью меня игнорируя.
— Не называй меня так. Ты же знаешь, мне не нравится. И всё же, давай вернемся…
— Да что ты всё заладила!
Он резко дергает рукой, заставляя посмотреть на него. Его грудь тяжело вздымается, глаза бегают, и кажется, что воздух пропитался запахом алкоголя.
— Ты вечно не видишь, что я для тебя делаю! Ты ничего не замечаешь! Я сказал, посмотри какой закат! — процедил он сквозь зубы. — Я хотел, чтобы всё было красиво, а ты вечно у себя на уме, что-то бубнишь себе под нос! – его карие глаза сверкали злобой, что не по себе стало и боюсь лишнее движение сделать.
— Прошу, давай просто поговорим спокойно на суше, — произношу медленно, осторожно, прощупываю реакцию на каждое сказанное мною слово. — Ты сейчас немного пьян, потому так остро реагируешь…
— Я пьян?!
Чёрт… не тот провод перерезала.
— Да, я пьян! Но я весь год не решался признаться тебе в своих чувствах, а вот сегодня решился. А ты меня целый день динамишь! И даже сейчас пытаешься убежать.
Тишина. Только сбитое его пьяное дыхание, от запаха которого начинало тошнить. Да, я была поражена признанием друга, пусть и таким сумбурным. Похоже, что я действительно была слепа и его милое общение нужно было расценивать как флирт. Только вот Аран не подходил ни под один критерий парней, которые мне нравится. Мне же подавай молчаливых, с таинственной аурой, от которой всё ёжится внутри, и безумно загадочных.
А в голове только одно – где же мой мистер черный капюшон? Тебя сейчас очень не хватает. Но придется разбираться с этим дурдомом самой.
— Чувства?
— Да, блять! Чувства! Целый год как дебил за тобой бегаю. Мне надоело быть по фрэндзоне, — его хватка на моём локте усилилась, что под пальцами стали проступать красные следы.
— Ар, отпусти. Ты мне больно делаешь…
Одно мгновение и его губы впились в мои, со злобой, с дурным привкусом алкоголя. Он попытался языком раскрыть мой рот, попутно кусая их зубами. Сжав плотно губы, я не давала ему это сделать, отталкивая от себя свободной рукой.
Омерзительно. Больно. Не приятно.
Аран схватил за вторую руку, прижимая к себе. Ещё сильнее. Ещё больнее.
Слабачка, Стеф, какая же ты слабачка!
Из груди вырвался всхлип, когда он начал покрывать сухими поцелуями горло. Стук в груди такой частый, что кажется, будто я сама — сердце. Мужские ручища заскользили по бёдрам, сжимая, что стало невыносимо противно и это придало новые силы.
Борись. Давай.
— Пусти! Я кричать буду!
Парень резко отпрянул, и я с ужасом, продирающим страхом до костей, видела его остервенелый взгляд.
— Я настолько тебе противен? — он прошелся взглядом по моему лицу, словно ища что-то. — Одно не могу понять. Что я в тебе нашел? Серая мышь, вечная зубрилка в своём мирке. — Он выплёвывал слова будто они были ядом. Но резко его лицо смягчается и голос почти шептал. — Но перед глазами, стоит даже их закрыть, всё время твоя застенчивая и, сука, такая милая улыбка.
Комок в горле застыл, и он только ближе нагнулся, что я могла вдыхать только его забродившее амбре. Мне нужен воздух. Чистый чёртов воздух.
— Лучшего варианта, чем я, у тебя всё равно не будет. Так что подумай над моим предложением. А пока освежись, — прошипел он около моего лица и резко оттолкнул меня.
Мимолетный быстрый вдох и мое тело стало тяжелым камнем погружаться в воду. Всё произошло так быстро, что понять ничего не могу. Пытаюсь схватиться за что-то, но вокруг только моя жидкая смерть, которая просачивается сквозь пальцы. В лёгкие стремительно заливается вода. Вижу мутные очертания пирса над головой. Последняя капля кислорода истрачена, и я закрываю глаза.
Легкие жжет, они тяжелые, словно в них залили свинец. Что-то бьёт по груди, но от этого не больно, наоборот становится легче. С каждым новым толчком, я чувствую, что вода поднимается из легких вверх, и вот она уже застряла в горле. Еще толчок и рвотный рефлекс заставляет меня закашляться и в следующую секунду рефлекторно начинаю жадно глотать воздух.
Мысли путаются. В голове стоит гул, словно в коре головного мозга всё еще плещется вода. Всё тело кажется чужим, не подъёмным. Оно меня не слушается. Звуки вокруг еле слышу через пробку в ушах и почти не различаю. С большим трудом поднимаю веки. Одни сплошные разноцветные пятна перед глазами и одно большое крупное тёмное. Пытаюсь проморгаться, сфокусировать взгляд. Изображение становится чётче и уже могу распознать силуэт, склонившийся надо мной.