Кончик языка коснулся его кожи, пробуждая все вкусовые рецепторы, стоим им ощутить такой любимый навечно вкус крови. Истошный стон вырвался наружу, когда в этот же момент, его пирсинг на члене задел какую-то чувствительную точку во мне.
Док слегка нажал пальцем на нижнюю губу, побуждая приоткрыть рот шире и проталкивая его на всю фалангу. Я сосала его палец как последний источник жизни. А пошлые звуки, заполнявшее всё пространство, пьянили и сводили с ума.
Я жадно облизнула губы, когда Док лишил меня моей сладости и постаралась не думать о пробуждающейся жажде, о чувстве голода, что заполнял разум.
Док чуть сбавил темп и прошептал:
— Кусай.
Мне не нужно было повторять дважды. И поманив перед быком красной тряпкой, а в моём случае еще одной каплей крови, что дошла уже до ключицы, остановиться уже было нереально. Зубы пронзили кожу, вонзаясь в толстую вену, что так заманчиво пульсировала всё это время перед глазами.
По горлу растеклась солено-сладкая жидкость — самый вкусный нектар, мой личный яд.
Док застонал, не прекращая двигаться и яростно сжимая мои ягодицы. Волна за волной нас накрывало словно в шторме, которому не было конца. Но резко пик удовольствия пронзил всё тело. Я оторвалась от его шеи, чтобы сделать глубокий вдох, когда в глазах потемнело, чтобы прийти в себя. И Док, зарычав, с силой сжав мою талию, двинувшись во мне глубоко еще несколько раз, кончил с хриплым стоном, уткнувшись лицом в мою шею.
Мужское тело все еще накрывало меня, когда я начала постепенно приходить в себя: открыла глаза и посмотрела на его голову, лежащую у меня на груди. Я запустила пальцы в его волосы и мягко взъерошила их, чувствуя, как быстро бьется его сердце от нашей близости.
Пусть сейчас его сердце бьется за нас двоих. Этого достаточно.
Дорогие читатели, порадуйте автора комментариями так, как я вас новой главой) пусть это будет наш обмен Новогодними подарками. Целую в обе щеки.
Глава 17
Глава 17
Я проснулась от странного чувства жжения. Всю левую часть тела словно окунули в чан с кипятком, а горячее и шумное дыхание рядом еще хуже опаляло кожу, и было ощущение, что она вот-вот покроется волдырями.
Док лежал на спине: его грудная клетка тяжело вздымалась, кожа покрылась крупными каплями испарины, когда его самого колотило от озноба, глаза крепко зажмурены, лицо искажено, словно он боролся со страшной болью, пытаясь не проронить ни звука. Он снова был укрыт по самую шею шкурой, видимо, ему стало холодно под утро.
Я коснулась ладонью его лба и замерла от шока. Сейчас в нём было явно больше 40 градусов, а при такой температуре мозг человека просто-напросто начинал закипать. Я попыталась отдернуть руку, но Док перехватил меня за запястье, и вернул её обратно, не открывая глаза.
— Т-твоя кожа п-прохладная, — еле слышно сказал он, — О-очень жарко.
Я оглядела нашу хижину при свете дня, в надежде что здесь есть хоть что-то что могло бы ему помочь. Но нет. Сердце разрывалось от своей же беспомощности. Взгляд зацепился за левое плечо Дока. Откинув пыльную шкуру в сторону, я застыла от ужаса: от пулевого ранения на его плече ползли зелено-черные извилины, точно змеи, и спускались уже почти до самого пупка; сама рана выглядела затянувшейся, но с явным воспалением внутри.
Такого точно не было вчера. Док каждый день обрабатывал свою рану. Правда сам. Но… Неужели он бы не сказал, что становится хуже?
Пока я, кусая пальцы, думала, что делать дальше, охотник, мыча от боли и слегка пошатываясь, стал одеваться.
— До бункера осталось миль десять. Я дойду, — заверил меня Док, когда я предложила переждать его жар в этой лачуге.
Док, обхватив себя руками, мелкими шагами направился еще дальше в глубь леса. Его начинало трясти еще больше, лихорадка не собиралась отступать, большинство капилляров в глазах полопались из-за высокой температуры. Пройдя несколько миль, он стал заваливаться на один бок, наровясь упасть, но я вовремя его ловила. Когда стало совсем тяжко, заставила его облокотиться на меня, перекинув его здоровую руку на своё плечо.
Бункера не было видно, только по всюду бесконечные деревья да кусты. Но, когда мы внезапно вышли на поле несобранной пшеницы, Док пробормотал, что осталось идти совсем немного.
Каждый шаг ему давался с болью, но без остановки его губы еле слышно шептали, что осталось еще чуть-чуть. Начало темнеть, и казалось, что мы никогда не дойдем. Я стала сомневаться правильно ли мы вообще идем и насколько можно полагаться на здравомыслие человека с лихорадкой. Но зародившейся из ниоткуда маленький лучик надежды давал пинка двигаться дальше.
Но и он начал угасать, когда эти чертовы поля не кончались и нашего спасения на горизонте не было. Док, уже завалившись полностью на меня, еле переставлял ноги и шел с закрытыми глазами, изредка их открывая, чтобы посмотреть, где мы идем. Я сдерживала слезы, которые так и норовили хлынуть из глаз от безысходности и страха. Но цепляясь из последних сил за тот самый почти погасший луч, уже буквально таща на себе тело охотника и подавляя в себе панику, делала вид, что всё хорошо и старалась разговаривать с Доком, чтобы тот не отключился совсем.
Рёв мотора, что донесся до моих ушей, парализовал всё тело, и Док почти выпал из моих объятий. С опаской обернувшись на источник звука, сквозь верхушки высокой травы, я увидела мой самый худший страх — чёрный джип.
Пять! – МЫ ИДЕМ ВАС УБИВАТЬ
В каждую мышцу словно вкололи самую большую дозу адреналина, побуждая бежать. Без оглядки. Только вперед. Перехватив поудобнее Дока, я двинулась в сторону следующего леса, где надеялась скрыться, как мы уже делали раньше.
Перед глазами всё пульсировало, тело охотника всё сильнее обмокало у меня в руках, замедляя ход. В попытке ускориться, ступня цепляется о корягу, и мы вместе с Доком падаем на землю.
Колено ноет от боли, но, несмотря на это, пытаюсь снова взгромоздить на себя Дока. Он без сознания, всё его тело колотит, но надежда… Нет, её нет, когда слышу звук тормозящих шин недалеко от нас.
Всё напрасно.
Меня всю трясет от страха, что эти ублюдки могут с нами сделать, что они сделают с Доком. Я опять подвела, не смогла…
Нет. Нет. Кричу я у себя в голове, вытирая слезы кулаками. Еще не конец и, если надо я перегрызу всем глотки, но за мои слабости Док больше платить не будет.
Я разворачиваюсь, опираясь на тело Дока, как раз в тот момент, когда из машины вылетает парень с огромной пушкой в руках. Он размашистыми и быстрыми шагами направляется в мою сторону.
— Быстро отползла от него, кровососка, — прорычал он от злости каждое слово, направляя на меня курок.
Я только сильнее цепляюсь ледяными пальцами за Дока, почти обжигаясь об его тело, готовясь кинуться на незнакомца в любой момент. Моё зрение улавливает пульсирующую венку у него на шее, что обвивают различные чернила татуировок. В горле зажгло, клыки вытягиваться из десен, болезненно давая о себе знать и воображение стало подкидывать заманчивые картинки, как хорошо было бы запрыгнуть с разбега на этого человека и вонзить зубы в его кожу.
— Я сказал — отойди, — медленно произносит он.
Характерный спусковой щелчок. Незнакомец прицеливается, когда из моего рта выходит только дикарское шипение.
Секунда. Две…
— Бес, стой! — закричал вдруг резко женский голос, и рыжая макушка показалась со стороны пассажирского сиденья.
Девушка выбегает из машины, и цепляясь за предплечья парня, пытается опустить его пушку, которая всё это время была направлена на меня.
— Бес, пожалуйста! — парень нехотя опускает оружие, но прищурив глаза остаётся также напряжен, готовый в любой момент кинуться на меня и задушить своими огромными ручищами. — Ты только посмотри… Она не нападает на него… — рыжая девушка поворачивает голову в мою сторону и в её взгляде читается удивление, — а защищает…