С чёрного капюшона капала вода мне на лицо. И от каждой капли меня прошибет холодный пот. Он тяжело и шумно дышал. И я всеми с ним. В голове начала восстанавливаться хронология событий.
Боже. Она спас меня. Опять.
Из-за темноты я не вижу его лица. И сердце заколотилось еще чаще, но не от страха, а от того, что он медленно, дрожащей рукой потянулся ко мне. Он коснулся щеки еле ощутимо, подушечками пальцев, но этого было достаточно, чтобы я уловила тот жар, что исходил от его кожи. Такой теплый.
Это был он. Он!
Он здесь, непривычно рядом, что это расстояние между нами казалось неприлично близким. Настолько, что я почувствовала запах его одеколона - свежий, морской. Этот аромат я уже слышала раньше.
Я приподнялась на локтях, чтобы получше вдохнуть этот до боли знакомый парфюм. Такая смелая. Это была не я. Его запах делал это со мной.
Его грудь стала вздыматься чаще, словно испугался, что я могу придвинуться еще ближе. Но его рука соскользнула ниже. Указательный палец очертил контуры нижней губы.
Я задохнулась.
В легких нет воды. Они полны кислорода. Тогда почему так тяжело дышать? Все мысли в голове сжались в одну твёрдую точку.
В помутневшем сознании, на автомате, губы разомкнулись. Парень в капюшоне не шевелился. Окаменел ещё больше, застыв надо мной, еле касаясь пальцами губ.
До чего ты докатилась? Позволяешь дотрагиваться до себя незнакомому мужчине. Но от чего-то он не кажется мне чужим. И находясь сейчас с ним здесь, в ночи, на берегу пустого пляжа, не страшно. Потому что он рядом. И мой больной разум рад этому.
Я могла представить, всматриваясь в бесконечную темноту капюшона, как его глаза прожигают меня. И, наверное, хорошо, что я сейчас не вижу его лица. Иначе совсем бы пропала, утонула повторно в его омутах.
В его карих теплый омутах… если это он…
Послышался шум и отдалённые выкрикивания моего имени. Голоса приближались. Я только успела испугаться, что скоро буду обнаруженной. Только не сейчас. Нам нужно еще время. Его пальцы дрогнули на моем лице, когда голос Милы казалось был совсем рядом. Он позволил себе задержаться еще на пару секунд. А потом быстро поднялся, и я могла только наблюдать как быстро его тёмный силуэт растворяется в ночном лесу.
Щеку сразу обдало холодным воздухом.
Глава 2
Глава 2
После того дня на природе, я ещё несколько ночей беспокойно спала, просыпаясь в холодном поту от чувства, что опять тону.
Аран пару раз звонил и даже однажды пришёл к дому извиняться. Но видеть его после случившегося я не могла. Ни о какой дружбе не могло быть и речи, хотя его смелость или, скорее, глупость, подтолкнула спросить, есть ли у нас шанс быть парой. Омерзительно. Алкоголь не меняет людей, он выбрасывает наружу то, что было просто глубоко скрыто.
И всё же, один фрагмент из того вечера я затёрла до дыр, вспоминая его без остановки от начала до конца. Как старую кассетную плёнку — перематывала снова и снова на начало, когда близился конец. Прокручиваю мгновение, когда увидела его перед собой. Хотелось почувствовать вновь жар от горячих пальцев на щеке, услышать наше сбивчивое шумное дыхание, что, сливаясь, стало звучать в унисон.
Если бы не мой сталкер, я была бы сейчас мертва. Я просто не могу опасаться человека, спасшего мне жизнь. Так я пыталась успокоить себя, оправдать за свои мысли и нездоровую манию. Но сегодня был один из вечеров, когда я могла отвлечься и не вспоминать о чёрном капюшоне.
К отцу в гости пришёл его друг детства, с которым он раньше жил по соседству. Жизнь раскинула их по разным городам, и теперь, когда дядя Брюс изредка, но приезжал к своему давнему приятелю, наш дом погружался на весь вечер в их совместные воспоминания. Мы с мамой тоже присоединялись к ним. Мне нравились их разговоры, несерьезные споры, что вызывали приступы смеха. Наблюдать, как увлечённо рассказывает что-то отец, как загораются огнём его глаза — дорогого стоит, и я была готова услышать очередную заезженную до дыр историю ещё один раз.
Дядя Брюс принёс свой детский альбом, где была куча их совместных фотографий. Его я видела впервые, и с интересом рассматривала чёрно-белые снимки с улыбкой на лице, попутно слушая комментарии папы.
Вот на фотографии они вдвоём в песочнице, вот учатся кататься на трёхколёсных велосипедах, на следующей строят шалаш, а вот… Он.
Сердце не то, что ушло в пятки, оно перестало биться вообще. Голоса вокруг слились в один сплошной шум.
А перед глазами он, на чёрно-белом фото — парень с лекций по генетике. Ему на вид не больше двадцати, сжимает в объятиях троих детей — двух мальчиков и девочку, которым приблизительно лет по десять. Все смотрят в камеру, но дети еле сдерживаются от смеха, от того, что их щекотят руки парня. Его правая рука…
И вновь сердце забилось как лопасти вертолёта с бешеной скоростью, чувствуя, как каждый клапан начал свою работу, снабжая его кровью. На тыльной стороне ладони правой руки был шрам. Точно такой же как…
Я сошла с ума. Вызывайте психушку.
Да, парень с курсов выглядел немного старше, чем на фото, но, всё же, он выглядел также! Конечно, в голову сразу напрашивается ответ, что это мог бы быть его отец на фото, но шрам… За тот месяц, что я бесстыдно наблюдала за ним, выучила этот шрам наизусть.
— Пап, а кто это? — Указываю дрожащим пальцем на молодого человека с фото.
Отец с другом стали мрачнее тучи.
— Стефания, это грустная история.
— И жуткая, — продолжил Брюс хмурясь. — Мы жили в нескольких кварталах отсюда, когда были детьми и дружили домами.
— Через несколько дней после сделанной фотографии — их семьи не стало.
Отец остановил свой рассказ, но мой умоляющий взгляд просил его продолжить.
— Как-то ночью мне не спалось. Я услышал какой-то шум и подбежал к окну. На противоположной стороне улицы, прямо к дому этой семьи, подбирались… Грабители. Хотя на тот момент моё детское воображение нарисовало мне страшных существ с когтями, мохнатыми, похожих на волков — чудовищ. Но я всегда был ребёнком с богатой фантазией, — сказал он, словно оправдывался. — Я побежал к родителям, стал их будить и не сразу смог объяснить, что увидел. Конечно, они мне поначалу не поверили и не торопились вызывать полицию, но, когда мы услышали крики из их дома… — Папа сделал паузу, переводя взгляд на фото. — А потом было обнаружено три тела в перевернутом вверх дном доме. Тело старшего сына так и не нашли.
Кровь застыла в жилах от услышанного, а в голове эхом проносилось «не нашли тело».
— А что у него с рукой?
— Ах, это… — Отец даже натянул улыбку, чтобы разрядить напряженную обстановку. — Этот парнишка соорудил качели во дворе для своей младшей сестры, но, видимо, плохо закрепил. Та начала падать при полёте, и пока он её ловил, то порезался об какой-то железный штырь.
Я снова перевела взгляд на фотографию, рассматривая счастливые лица на ней. И захотелось разрыдаться в голос, ком в горле давно подбивал меня на это.
— М-да… Хорошая была семья. И парнишка этот. Вечно возился с нами — малышнёй, в своей сестре души не чаял.
— Пап, а ты не помнишь, как его зовут?
— Как зовут не помню, а фамилия у них была Эванс.
И, наверное, это был тот самый момент, когда я сказала себе, что не уступлю, пока не узнаю правду. Я была полна решимости настолько, что по коже бегали мурашки в предвкушении того, что разгадаю эту чёртову загадку.
Но если бы я только знала какова будет цена за ответы…
Если бы машина времени существовала, то я непременно бы переместилась в этот день, в этот момент, и встряхнула саму себя за плечи, вырывая старый альбом из рук, крича оставить эту затею, забыть этого парня и вернуться к своей скучной, но спокойной жизни. Но, увы, такой машины нет и всё произошло так, как произошло.