Но все равно отсутствие привычки к откровенным туалетам сказывалось: когда Лариса появилась в гостиной, вид у нее был далеко не уверенный. Жерар поймал ее вопрошающий взгляд, сразу понял причину и ободряюще улыбнулся:
— Выглядишь великолепно, — потом взглянул на часы, — однако скоро пять. Сейчас начнут съезжаться.
И словно в ответ на эти слова на подъездной аллее просигналила машина.
— О, первые гости, — сказал Жерар. — Пойду-ка я им навстречу.
Его высокая фигура скрылась в арочном проходе. Лариса обвела взглядом оставшихся в гостиной. Тони и Люк, стоявшие у буфета в черных брюках, белых смокингах и белых бабочках, казались донельзя элегантными. Однако, приглядевшись попристальнее, Лариса заметила, что на Люке брюки сидят чуточку мешковато, а смокинг чуть-чуть великоват для его узких плеч. А вот Тони безупречен: смокинг будто создан для его великолепной фигуры. Из них двоих потомственным аристократом выглядел как раз Тони, а не Люк…
На Жанне Сергеевне было белое платье на бретельках, длинное и узкое, и поверх него — короткий жакет-фигаро с длинными рукавами. Лиф платья и манжеты жакета были расшиты серебром, а шею Жанны Сергеевны украшало бриллиантовое колье. В пару ему на правой руке блеснул браслет, и в уши были вдеты маленькие бриллиантовые сережки. «Да, — улыбнулась про себя Лариса, — мама сегодня выглядит так, что любой графине сто очков вперед даст…»
А вот Николь сначала показалась Ларисе одетой чуть ли не пуритански, особенно по контрасту с ней самой. Синее вечернее платье Николь из тонкого переливающегося шелка было глухо закрыто спереди и длиной до щиколоток. Из-под него был едва виден кончик темно-синей лаковой туфельки. Но только Николь закинула ногу на ногу, и платье сразу преобразилось — незаметный прежде разрез обнажил стройную ногу до середины бедра. А как только Николь встала и повернулась, Лариса обнаружила, что «пуританское» платье оставляет открытым большую часть спины, почти до копчика. Вообще непонятно, на чем оно держится: неужели только на стоячем воротничке?
— Хотите вина, Лоретта? — поинтересовался Тони.
Тут только Лариса заметила, что у всех в руках бокалы, а на буфете стоит примерно с полторы дюжины всяких-разных бутылок: вино, коньяк, виски.
— Да, пожалуй.
Не успела Лариса подойти к буфету, чтобы получить из рук Тони фужер с легким белым вином, как в комнату вошел ее отчим, и не один.
Жерар ввел в гостиную немолодую пару: он — высокий, худощавый, светловолосый, немного похожий на Индиану Джонса из знаменитых фильмов, она — крупная полная брюнетка. Тот самый тип полноты, когда бедра и ноги с возрастом почти не меняются, зато «плывут» шея, спина, плечи и талия. Мужчина был в белом смокинге, его дама — в платье цвета «бордо», свободном, с косо срезанной юбкой до колен. Этот фасон отчасти маскировал недостатки фигуры.
— Жанна, Лоретта, знакомьтесь: наши старые друзья, мадам и мсье Озерецковские, — представил Жерар.
Жанна Сергеевна поспешно поднялась им навстречу:
— Очень рада.
Ей было явно немного не по себе в новой роли хозяйки поместья, принимающей гостей. Но мадам улыбнулась — и Жанна Сергеевна сразу расслабилась. Как будто и в комнате сразу стало светлее: бывают такие улыбки, которые просто невозможно оставить без ответа. И вообще, при взгляде на живое круглое лицо мадам почему-то делалось легко на душе.
— О, я так давно мечтала с вами познакомиться! — Озерецковская быстро подошла к Жанне Сергеевне и протянула ей руку. — Жерар так много рассказывал о вас! А это, вероятно, ваша очаровательная мадемуазель Лоретта?
Озерецковская повернулась к Ларисе. Жанна Сергеевна кивнула:
— Да, это моя дочь.
— Рада познакомиться с вами, мадам, — приветливо-вежливо сказала Лариса.
— Зовите меня, пожалуйста, просто Катрин, — попросила Озерецковская, дружески дотронувшись до Ларисиного локтя. — И я вас буду называть по именам, если вы, конечно, не против.
— Что вы, мадам, — сказала Лариса.
— Катрин, — напомнила Озерецковская.
— Конечно, Катрин, — с некоторой заминкой поправилась Лариса. Хоть Озерецковская ей и понравилась, обращение к незнакомому человеку по имени все равно давалось с трудом.
— Николь, душечка, ты с каждым днем все хорошеешь! — воскликнула Катрин и отправилась целоваться с Николь. Потом настала очередь Люка быть прижатым к внушительному бюсту мадам Озерецковской. С Тони Катрин поздоровалась дружески, но довольно прохладно. Тот галантно приложился к ее руке.
Мсье Озерецковский, стоя в стороне, наблюдал за приветственным ритуалом с иронической улыбкой. Но, наконец, настала и его очередь поучаствовать в этой сцене.