Солнце опять скрылось за тучами, и в комнате сразу потемнело. Интересно, а который сейчас час? Лариса перевела взгляд на туалетный столик: изящные каминные часики — фарфоровая пастушка, держащая в высоко поднятых руках увитый розами циферблат, — показывали половину шестого. «Ого, — подумала Лариса, — кажется, я и чай проспала. Как неловко…»
Она соскочила с постели, завернулась в легкий халатик и отправилась под душ.
Через пятнадцать минут, освеженная, но так и не отдохнувшая, Лариса присела к туалетному столику. Не успела она пристально взглянуть на свое отражение в зеркале — по ее мнению, после утренней скачки и короткого дневного сна лицо годилось только на то, чтобы на нем сидеть, — как звякнул телефон. Лариса удивленно взглянула на аппарат — ошибка связи? Вообще-то к телефону обычно подходила домоправительница, а потом переключала звонок в комнату того, кому он был адресован. У Ларисы ни в Туре, ни в окрестностях не было ни одного знакомого, ей просто по определению никто не мог позвонить. Однако заливистая телефонная трель свидетельствовала об обратном. Лариса удивленно пожала плечами, подняла трубку и услышала холодно-вежливый голос мадам Шарль:
— Мадемуазель, это вас. Абонент не представился.
Щелчок — и в трубке зазвучал мужской голос, низкий, странно знакомый:
— Привет! Как жизнь в родовом поместье?
— Простите… — Лариса даже не сразу осознала, что говорят по-русски. — Простите, кто это?
— Ну, Лора, и короткая же у тебя память! — усмехнулся собеседник.
— Олег?! — Лариса ушам своим не верила. Она непроизвольно отстранила трубку от уха и потрясла ею в воздухе, словно надеялась прогнать слуховую галлюцинацию.
— Да я это, я! — в голосе появились знакомые самодовольные нотки. Вероятно, Олег был страшно горд произведенным эффектом. — Надеюсь, ты от изумления не прикусила язык и в состоянии разговаривать?
— Откуда ты здесь взялся? — сказала Лариса, обретя снова дар речи.
Олег хмыкнул:
— Здесь — в смысле во Франции вообще?
— Ну…
— Решил махнуть вслед за тобой, — он шумно вздохнул. Если этим вздохом Олег хотел выразить свои трепетные чувства, то ничего не вышло. Лариса подумала, что точно так же вздыхают уставшие лошади, когда их заставляют идти в гору.
— А если без шуток? — спросила она.
— Захотелось проехаться по Европе.
Она усмехнулась:
— Так вдруг?
— Так вдруг. Ты же знаешь, я человек спонтанный.
Вот уж нет. Вот уж «спонтанным» Лариса своего бывшего любовника никогда бы не назвала. Наоборот, Олег — человек холодный и расчетливый, внезапные порывы чувств — совершенно не его амплуа.
— Тебе неожиданно дали грант от какого-нибудь фонда? — спросила Лариса. — Или предложили выгодную работу?
— Твоими бы устами, — опять вздохнул Олег. — Нет, золотой дождь на меня, к сожалению, еще не пролился.
— Что же тогда?
— Повторяю для непонятливой — просто решил прокатиться по Европе. Развеяться, так сказать. Залечить сердечные раны. Ты же меня бросила…
Олег выдержал многозначительную паузу.
— Ну? — поторопила Лариса.
— Ну и вот. Собрал вещи, на последние деньги купил билет на самолет Москва — Париж…
— Так уж и на последние? — усомнилась Лариса.
— Не перебивай. Выслушай до конца мою печальную повесть, а потом суди. Так вот, — голос у Олега стал наигранно-трагическим, — в Париже я три дня скитался, ночевал то под мостом на Сене, то на некой барже у двух подружек-лесбиянок, — словом, вел жизнь опасную и полную приключений. До тех пор, пока не познакомился с шоферами-транзитниками. Знаешь, классные ребята и такие колоритные. Я набросал их портреты, а потом напросился к ним в машину и сейчас еду в Марсель.
Лариса удивленно переспросила:
— В Марсель? А почему в Марсель?
— Потому что они должны доставить свой груз именно туда.
— И как? — поинтересовалась Лариса.
Не совсем понимая, что она имеет в виду, Олег опять шумно вздохнул:
— Надеюсь, что доеду. Правда, они поставили мне условие — не пить пива в дороге. Потому что им тоже хочется, а за рулем нельзя.
Лариса усмехнулась. История неправдоподобная, но вполне в духе Олега. Конечно, разбитое сердце и расстроенные чувства, о которых он плел, — полная чепуха. Просто Олег таким образом решил поднять интерес московской тусовки к своей персоне. Наворотит потом с три короба, напустит туману вокруг этой поездки… В его стиле. Олег вроде бы открыто никогда не врал и небылиц о себе не рассказывал, зато так ловко умалчивал и недоговаривал, что слушателям виделся некий подтекст там, где не было ровно ничего… Великий пускатель пыли в глаза и любитель создавать проблемы на пустом месте. Нет, не лгун, а престидижитатор.