— Ты в своем репертуаре, — засмеялась Лариса, усаживаясь напротив него. — Нет, чтобы хоть раз в жизни честно сказать: «Ну и видок у тебя!»
— Ну если тебе так больше нравится, — пожал плечами Олег, — могу и сказать. Вообще-то женщины предпочитают комплименты, даже если они весьма далеки от действительности. Почему бы мне их не радовать?
— Особенно если это ничего не стоит.
Олег осуждающе посмотрел на нее:
— А вот грубость тебе не идет. Разве я когда-нибудь был с тобой жадным?
— А я вовсе не деньги имела в виду.
Лариса хотела пояснить, что ей хотелось внимания, заботы, доброты — словом, душевных затрат и усилий, на которые Олег так и не расщедрился. Но к чему теперь пояснения? И не все ли ей равно, что думает о ней Олег? «Что он Гекубе, что ему Гекуба…»
Она придвинула к себе меню:
— Ты уже что-нибудь заказал?
— Какой-то экзотический суп с кучей компонентов. Я понял только про бамбук и креветки. На второе — «львиные головы». Не знаешь, что это такое?
Лариса проигнорировала вопрос и поинтересовалась:
— А на каком языке объяснялся?
— На очень плохом французском и на сносном английском. Кроме того, существует всем понятный язык жестов.
— Ну и как? Поняли?
— С трудом.
Подошла молоденькая официантка-китаянка. Поклонившись, она поставила перед Олегом тарелку с чем-то густым и вкусно пахнущим. Потом с таким же поклоном повернулась к Ларисе. Быстренько выбрав утку по-пекински, Лариса налила себе минералки, подождала, пока девушка отойдет, и спросила, лукаво поглядывая на Олега:
— Слушай, ты меня вызвонил из-за Николь?
— С чего ты взяла? — вполне натурально удивился он. — Если бы я хотел пообщаться с Николь, я бы подозвал к телефону ее, а не тебя.
— А я тебе зачем?
— Поболтать. Все-таки родное лицо в чужой стране.
— Ну, давай поболтаем. Ты давно из дома?
— Меньше недели. Три дня в Париже, четвертый — здесь, в Туре. К сожалению, Шартр мы проскочили на бешеной скорости по автобану. А я так хотел увидеть знаменитый собор!
Олег шутливо возвел глаза к потолку, изображая крайнюю степень огорчения.
— Ты-то небось видела?
— Видела, видела. Я еще и не то видела, — поддразнила Лариса.
— Могла бы не хвастаться, — почему-то обиделся Олег. — У тебя просто больше возможностей. Просто тебе с родственниками повезло.
— Ты суп-то ешь, ешь, — Лариса проигнорировала его обиду. — Вкусно?
Олег поднес ложку ко рту, попробовал:
— Ничего. Только креветки совсем не чувствуются.
Дальше разговор продолжался в том же духе — легкий, ни к чему не обязывающий, перескакивающий с одной необязательной темы на другую. Олег поведал о новых планах своего друга Алтуфьева — тот собирался в Египет на раскопки в качестве художника-рисовальщика, «берут по большому блату». Рассказал, как в очередной раз «прокатили» с выставкой какого-то Черемцова — «Ну, помнишь, я тебе о нем говорил?» Лариса кивала и улыбалась, улыбалась и кивала, в глубине души недоумевая, зачем вообще ее понесло на эту встречу с Олегом. Никакого Черемцова она не помнила, а на Алтуфьева ей всегда было глубоко наплевать…
— Да, кстати, — между прочим заметил Олег, — помнишь хозяйку галереи «Арт-Фэнтези»? Ну, Иришу?
Тут Лариса насторожилась.
— Смутно, — как можно равнодушнее отозвалась она. — А что?
— У нее жуткие неприятности.
— Да? И какие же? — Лариса словно очнулась от спячки и не удержалась от сарказма: — Что, господин Славянский не почтил своим присутствием очередной хеппенинг?
Олег махнул рукой:
— Да нет, действительно неприятности. Представляешь, приходит она домой и видит своего сына в ванной, без сознания, истекающего кровью…
— Что-о?!
— Что ты так переполошилась-то? Представляешь, глупый мальчик решил покончить счеты с жизнью и вскрыл себе вены.
Лариса с трудом выдавила:
— Он жив?
— Да жив, жив, — успокоил ее Олег. — Правда, мог бы быть и не жив, если бы Иришка в тот вечер пришла часа на два позже, как собиралась.
Но об «Иришке» Лариса не думала. Первая мысль ее была об Андрее — как ему сейчас? Память услужливо вызвала его лицо и те слова, что он сказал ей когда-то: «Я не могу оставить Владика. Знаешь, когда он по утрам приходит ко мне в постель, такой голенький, такой тепленький…» Тогда эти слова ее безумно оскорбили. Они были причиной того, что Лариса возненавидела Владика, возненавидела сильно и иррационально. Они были причиной того, что она стала считать сына Андрея своим заклятым врагом и так и не смогла его простить. А сейчас… За что прощать-то? Отвоевывать мужчину у его собственного сына так же бесполезно, как бороться с ветряными мельницами. Слишком разная это любовь — к ребенку и женщине. Лариса с болью вспомнила, как много нежности и заботы было тогда в глазах Андрея! Сейчас она понимала — вместе с Владиком уйдет и жизнь Андрея, большая часть его жизни. Он просто не захочет дальше жить… Если бы Лариса могла быть сейчас рядом, обнять, утешить, заслонить от горя! Самым сильным ее желанием было сорваться с места и побежать покупать билет на Москву.