— У вас бы все равно ничего не вышло, — заметил Люк. — Неужели ты думаешь, что отец и Жанна не стали бы ее искать? Да они бы всю Францию вверх дном перевернули…
Николь радостно подхватила:
— И все равно бы не нашли. Уж Тони-то мастер на такие фокусы. Ее следы потерялись бы в Марселе, а об Алжире никто бы и не подозревал.
— Ну хорошо, — медленно сказал Тони, — даже если бы ты устранила Лоретту, к чему это привело бы?
— Ну, во-первых, я вернула бы себе свои деньги. — Николь откинулась на спинку дивана и как будто расслабилась. — А во-вторых, и в главных, неужели ты думаешь, что эта идиотка Жанна согласилась бы праздновать свадьбу, потеряв свою обожаемую доченьку? Как бы не так! Свадьба бы откладывалась, откладывалась, а уж я бы позаботилась, чтобы она вообще не состоялась.
— Как?
Николь хитро прищурилась:
— Все тебе скажи! Не знаю еще как, но уж поверь, что-нибудь бы придумала!
— У тебя бы все равно ничего не вышло.
— Вышло бы, вышло, — упрямо сказала Николь и вдруг помрачнела. — Все из-за твоей глупости сорвалось…
— Слава богу.
Люк поднес руку ко лбу и вытер выступившие на нем крупные капли пота.
— Ну, ничего, — Николь снова наклонилась вперед и схватила брата за руку. — Ты понимаешь, у меня был в запасе еще один гениальный план. Действительно гениальный! Если бы все получилось, мы бы сразу избавились и от дочки, и от матери. Лора оставляет записку, что уезжает в Москву, так?
— Так… — машинально повторил Люк. Он уже потерял всякую ориентацию. Ему казалось, что все происходящее — сон, кошмар, который длится, длится и никак не закончится, хотя давно пора просыпаться…
— А в Москву по ее билету полетела бы я! Светлый парик, немного косметики — никто бы не разобрался. Долетела до Москвы и следующим же рейсом назад. Только уже под своим собственным именем и в своем обличье.
— Николь…
— Нет, ты послушай! Отец с мадам возвращаются, читают записку, ждут звонка — звонка нет. Тогда они сами звонят в Москву — там тоже никого нет. Мадам в панике уезжает вслед за дочерью. Если бы начали расследование — мадемуазель Лора из Парижа улетела, это подтвердила бы и стюардесса, и таможенники. Добралась до Москвы и там канула, никаких следов. На работе ее никто не ждал, вся история с болезнью шефа — сплошной вымысел. Знаешь, почему она так торопилась уехать, знаешь?
Николь выдохнула последние слова прямо в лицо Люку. Ее безумные глаза были так близко от его глаз, что Люку показалось — еще немного, и он сам заразится от сестры сумасшествием.
— Николь… — прошептал он, делая слабую попытку отстраниться. — Николь, послушай…
— Нет, это ты послушай, — пальцы Николь, схватившие Люка за запястье, были ледяными. — Знаешь, почему она уехала? А я знаю. Я у нее все вытянула, все. У ее бывшего любовника сын покончил жизнь самоубийством, и этой дуре хотелось быть рядом с ним. Ха-ха, отличный повод! Любовнику наша дорогая Лоретта, естественно, о своих намерениях не сообщила. Ты понял? И получается что?
— Что? — Люк чувствовал себя перед Николь, как кролик перед удавом.
— Получается, что у нее были какие-то тайные причины для исчезновения. И причины эти не здесь, а в России. Записку она написала сама? Сама. Значит, врала по собственной воле. В самолет села сама? Тоже сама, ее не похищали и не заставляли. Значит, и искать ее будут не здесь, во Франции, а дома, в Москве. — Николь рассмеялась мелким нервным смешком. — И пусть бы искали. А, как я уже говорила, ее мамаша никуда из Москвы на шаг не тронется, пока не разберется, что случилось с обожаемой доченькой. Опять-таки свадьба откладывается. А я делаю так, что со временем она совсем отменяется…
Николь мелко захихикала. Сейчас она напоминала Люку шакала Табаки из книжки Киплинга «Маугли», любимой книжки его детства. Он вдруг некстати вспомнил, что сама Николь «Маугли» терпеть не могла…
Люк высвободил руку — прикосновение холодных пальцев Николь было ему неприятно. И в то же время ему было ее безумно жаль — такое вот странное сочетание жалости и отвращения…
— Николь…
Он сам не знал, что хотел сказать. Просто позвал ее по имени, словно прощался с ней…
И вовремя. Дверь распахнулась, и в комнату вошел врач в сопровождении двух санитаров.
Люк выскочил на лестницу, зажимая руками уши, чтобы не слышать криков Николь. Все-таки она была его младшей сестренкой, и он любил ее. Любил, несмотря ни на что…
Эпилог
— Мам, а можно Чихлику еще один пирожок?