А все-таки какая муха Ларису укусила? Владик действительно не мог поверить, что Лариса на самом деле думает то, что говорит. То, что произошло между ними в тот последний вечер на Мадейре, не могло быть просто притворством. Нельзя, нельзя же так притворяться! И потом, она не такая. Она не лживая и не корыстная. Просто она была взвинчена, у нее, наверное, действительно было плохое настроение, может быть, что-то случилось дома или на работе, а она сорвала зло на нем, на Владике, и теперь сама жалеет о происшедшем.
Однако, даже если его выводы верны, — а сейчас Владик был почти уверен, что они верны, — все равно лучше в ближайшие два-три дня Ларисе на глаза не показываться. Выдержать характер. Пусть помучается, вспоминая, что она ему наговорила.
Но в городе выдерживать характер было чрезвычайно трудно. Дома не сиделось, никого из друзей видеть не хотелось. Если Владик выходил погулять, ноги словно сами несли его к Патриаршим, туда, где он в первый раз увидел Ларису, туда, где он мог в любой момент случайно встретить ее снова. И почти не было сил преодолевать искушение и не ехать утром на Богородскую, к ее дурацкой хрущобе-пятиэтажке… Владик злился, но ничего поделать с собой не мог. Прямо наваждение какое-то!
Промучившись таким образом до середины дня, Владик решил рвануть на дачу. Дом стоит пустой, и выходные он там скоротает вполне прилично. Посмотрит видео, послушает музыку, приведет мысли в порядок, да и вообще успокоится. А в понедельник можно будет снова встретить Ларису утром у подъезда. Оставив родителям записку, чтоб не волновались, он прихватил с собой пару банок пива, кассету с «Властелином колец» и через час уже шагал по узкой лесной тропинке к отцовской «загородной резиденции».
Замка на калитке не было, и Владик сразу насторожился. Странно… Мать сегодня в своей обожаемой галерее, отцу тоже не до дачи, — утром сам жаловался, что завален работой, задержится допоздна, а может, даже ночевать не придет. Если бы отец дал кому-то из друзей ключи, то предупредил бы, он всегда предупреждает… Неужели к ним кто-то залез?
Владик взбежал на крыльцо — и входная дверь тоже полуоткрыта. На террасе никого, хотя на столе стоит сумка и грудой вывалены продукты… А вот и вино, несколько бутылок. Значит, отец все же дал кому-то ключи… Владик разочарованно вздохнул. Ну что ж, придется убираться восвояси. Он уже хотел было повернуться и уйти, но потом все же решил осмотреть дом. Просто так, на всякий случай. Что-то в этой ситуации его настораживало. Во-первых, то, что отец не предупреждал о гостях, а во-вторых, где же они, эти гости? Машины перед домом нет, но это ни о чем не говорит, машина может быть в гараже. Продукты лежат кучей на столе, даже в холодильник их переложить не удосужились. А больше нигде никаких человеческих следов. Странно…
На цыпочках, стараясь производить как можно меньше шума, Владик прошел в дом. Заглянул в отцовский кабинет — никого. В кухню, в гостиную, в бильярдную — тоже ни души. И тихо. Хотя… Владик прислушался: вроде бы какие-то звуки доносятся со второго этажа. Все так же стараясь не шуметь, он осторожно двинулся по лестнице наверх.
На втором этаже находились три спальни. Их двери выходили в маленький коридор, в конце которого, прямо у лестницы, стояло огромное зеркало-трюмо с мутноватым от времени стеклом. Это зеркало — антикварное приобретение Ирины десятилетней давности — в московскую квартиру никак не вписывалось, вот и сослали его на дачу. В зеркале отражался и сам коридор, и двери спален, и сама спальня, когда дверь была открыта. То, что увидел Владик в старом стекле, заставило его застыть на последней ступеньке. Секунду-другую он стоял, словно пригвожденный к месту, а потом, уже не заботясь о производимом шуме, быстро сбежал вниз и, хлопнув дверью, выскочил наружу. Ноги сами понесли его обратно к станции. Впрочем, ему было наплевать, куда идти, лишь бы подальше, подальше и от этого треклятого дома, и от тех, кто в нем сейчас был.