Потом она встала и ушла, вышагивая прямо и нарочито гордо, что мне показалось немного забавным. Игорь Лабунец тоже проводил её взглядом до дверей.
Странный морок спал. Голоса, которые на миг слились для меня в неразборчивый гул, вновь стали слышны и понятны.
– Из-за чего Ларионову игнорят? – спросил кто-то под боком.
– Да она всем нагнала про своего отца, – сообщила Диана. – Типа он у нее пограничник, а на самом деле – зэк и алкаш конченный.
– Красовская, а ты откуда знаешь про Ларионову? – спросила одна из девчонок?
– Так Женька Зеленцова рассказывала утром. И это ещё не всё. Зеленцова показала её переписку в контакте кому-то из бэшек, где Ларионова всех обсирала за глаза. Вот с ней теперь и никто не хочет общаться. Бойкот.
– Кошмар!
– Да ничего удивительного, – скривился Игорь Лабунец. – Я так и говорил, что она дура убогая.
– Шмотье ее помоечное чего стоит… – продолжил было Игорь, но поймав мой взгляд, осекся. Затем с улыбкой сказал уже мне: – Ты, Димон, не в курсе, но бэшки – это отстойник. Туда всех тупеньких согнали. А она среди них самое дно…
– Что ж ты на нее так пялишься, если она – дно? – не сдержал я усмешки.
Лабунец перестал улыбаться.
– Что? На кого я пялился? Что за бред? – обиженно возмущался он.
Я встал из-за стола, больше не слушая ни его, ни других. Диана нагнала меня в коридоре.
– Между прочим, Лабунец к Ларионовой и правда подкатывал, – затараторила она. – Она его послала, вот он и цепляется к ней. Какой ты наблюдательный!
– Угу.
– Дима. Рощин, – остановила нас у самого кабинета химии классная. – Сходи в библиотеку. Твой комплект учебников уже готов. Можешь сейчас забрать. Библиотека в том крыле, на первом этаже.
Она повернулась налево и махнула рукой.
– Ольга Юрьевна, можно я провожу Диму до библиотеки? Он же не знает…
– Хорошо.
– Да я найду уж, – попытался я вежливо спровадить Диану, но она оказалась непробиваемая.
– Да прям! Мне несложно! Пойдем!
Мы спустились на первый этаж, попетляли немного и свернули в длинный полутемный коридор.
– Библиотека в конце.
– Ну, теперь уж я дойду сам. Спасибо.
– Да не переживай. Доведу уж до самой двери. Библиотекарша у нас очень суровая.
– Потому здесь ни души?
– Наверное, – хихикнула Диана. – Её дочь в одном классе училась с моей Катькой… сестра моя старшая… Так вот она рассказывала, что мать ее в черном теле держала…
Диана принялась с упоением рассказывать про очередных незнакомых и неинтересных людей. Замолкла лишь тогда, когда мы зашли в библиотеку.
– Новенький? Рощин? Одиннадцатый «А»? – хмуро спросила, завидев нас, библиотекарша, действительно сурового вида.
– Да, Ольга Юрьевна сказала, что можно уже учебники получить, – вместо меня ответила Диана.
Библиотекарша кивком указала на стопку книг на одном из столов, потом, так же молча, сунула мне формуляр и ручку. Пока я расписывался, она обратилась к Диане:
– Ну что, как твоя Катерина? Не вышла еще замуж? На кого, говоришь, учится?
– Она…
Не дожидаясь, пока Диана расскажет про свою сестру, я подхватил учебники и вышел из библиотеки.
А потом, сам не знаю, почему, пошел в другую сторону. Свернул за угол и замер. Диана вылетела следом через пару секунд, и я инстинктивно отступил вглубь. Детский сад, конечно… Но черт возьми, как же она достала меня своей болтовней!
Хотелось тишины хоть на несколько минут. А здесь как раз было тихо, темно и пусто… И тут же кожей или ещё как, не знаю, я совершенно явственно ощутил чье-то присутствие. Настолько явственно, что от затылка вниз по позвоночнику пронеслись мурашки. Я обернулся. Резко выдохнул. И сердце вдруг скакнуло к самому горлу.
В шаге от меня стояла та девчонка. Таня Ларионова.
С минуту мы смотрели друг на друга во все глаза. Абсолютно молча. Я слышал лишь её дыхание и собственный пульс.
Это был очень странный момент. Может, внезапное столкновение с нею малость меня ошарашило. Может, то, что мы неожиданно оказались друг от друга так близко, ещё и в темноте, но я как будто оцепенел и в то же время внутри что-то дрогнуло. И жарко стало. Даже во рту пересохло.
Я сглотнул, потом спросил полушепотом:
– Ты чего здесь?
– Просто, – ответила она почти одними губами. – А ты чего?
– И я просто.
Я смотрел на неё и не знал, что сказать. И почему не уходил – тоже не знаю.
– Я, пожалуй, пойду, – тихо произнесла она и, опустив голову, обогнула меня.
Я тоже пошёл за ней следом, то есть рядом. Не то чтобы с ней, просто не стоять же там и дальше.
Шли мы молча и, что странно, мне хотелось, чтобы она нарушила это молчание. Сказала хоть что-нибудь. Мне казалось, что это сразу ослабит напряжение, которое вдруг возникло между нами. Потом подумал: а зачем? Зачем мне это надо? Сейчас разойдемся по классам, и дискомфорт исчезнет сам собой.
18
Мы шли рядом, но не вместе. Она прибавила шагу, как будто хотела поскорее убежать, а я, наоборот, отстал. И действительно, как только расстояние между нами увеличилось, напряжение заметно спало. Словно внутри ослабило тонус. Ну а когда она свернула на лестницу и скрылась из виду, меня окончательно отпустило.
Заявился я уже в середине урока. Водрузил стопку книг на парту, приготовился слушать математичку. Но не тут-то было. Диана, придвинувшись ближе, зашептала в ухо:
– Дим, а я тебя потеряла. Вышла же из библиотеки почти сразу за тобой, а тебя уже нет… Ты где был? Не сразу нашёл кабинет?
Тему степеней с рациональным показателем мы уже разбирали на факультативе в прошлом году, но я бы лучше ещё сто раз об этом послушал, чем шипение Дианы.
– Тихо, – не отрывая взгляда от учителя, произнёс я.
Как ни странно, Диана сразу заткнулась и до звонка помалкивала. Зато после урока привязалась, ещё и не одна – вместе с подружками позвала куда-то. Я даже вникать не стал, сразу отказался. В машину – и домой.
На следующий день, это была пятница, математичка устроила нам тест. В итоге – полностью сделал его только я, причем меньше, чем за пол-урока. То есть никакой особой сложности в нем не было, хотя наши стонали: непонятно.
Пока математичка превозносила меня, с досадой думал: ну и где тут уровень и контингент? В Питере наш лицей тоже считался одним из лучших, но хотя бы не за красивый ремонт в здании и всякую атрибутику. Нас там действительно учили, и мы действительно учились.
В столовую идти я не хотел. По большей части – из-за Дианы, которая утомляла меня всё сильнее. Но когда мы вышли из аудитории, мимо как раз проходил одиннадцатый «Б». Все шли парами или группками, и только Ларионова шагала в гордом одиночестве. Я лишь бросил на неё взгляд, и сразу само собой вспомнилось, как мы вчера стояли в темном закутке. И ведь ничего такого не было, а внутри сразу повело так, словно было. Словно нас связывало что-то тайное и… интимное. Звучит, как бред, конечно, и логики тут никакой, но это ощущение казалось сильнее любой логики. И я пошёл за их классом в столовую, как будто сам туда как раз собирался.
На этот раз она больше не расстраивалась – просто сидела печальная. А остальные, как и вчера, демонстративно теснились на другом конце стола, подальше от неё. Таню мне было жалко, а ее одноклассники – бесили.
Честно говоря, я и сам не знаю, почему меня это так зацепило – ну, то, что её игнорили. Я, в общем-то, не самый жалостливый человек в мире, да и особой трагедии в игноре не видел. Это ж не травля с издевательствами, как в «Керри». Ну не замечают тебя типа – и пусть. Я вот порой даже мечтаю, чтобы со мной никто не разговаривал, никто ко мне не лез, не дергал, тупо оставил в покое. Но её это явно огорчало, и поэтому, наверное, меня это задело. Хотя сам же удивлялся: ну не плевать ли, кто с ней не разговаривает и что ее огорчает? Чужой ведь человек, о существовании которого три дня назад я даже не знал.