Если это была игра, то весьма умелая. Женщина выглядела неподдельно взволнованной судьбой мальчиков. Она побледнела, ее глаза расширились, а пальцы впились в ладони. Потом она сделала шаг в сторону Кернела, но сразу остановилась.
— Я не пытаюсь принизить вашу стражу, но мальчикам будет проще поладить с людьми за белыми стенами!
Волнение ей шло. У Эйны было выразительное лицо, которое лишалось живости, когда оставалось спокойным. Эмоции, наоборот, делали его красивее. Кернел скрестил на груди руки и произнес:
— Я готов попробовать. Если твои подопечные не виновны, они ведь не станут сбегать?
Плечи женщины расслабились.
— Конечно нет, мой господин! Мои мальчики очень умные, и для них будет честью помочь вам.
Она улыбалась так заразительно, что Кернел смягчился.
— Завтра ты поговоришь с ними. Объясни детям, что именно от них требуется, и добавь, что в случае успеха их ждет вознаграждение.
Кернел не планировал поощрять никого из «Белой ласточки» — возможность вернуть себе доброе имя сама по себе должна была стать достаточной наградой. Он передумал только что.
— Благодарю, господин! Я обещаю, что Тидел и Вилис будут очень стараться ради вас. Вы не пожалеете, что дали им шанс. Мы вас не подведем!
— Да, — согласился он. — Или я буду разочарован.
Глава 4
Чудо исцеления и страх разоблачения
В управу меня сопровождал «доверенный секретарь лорда Кернела». Почти всю дорогу маг молчал, а слова цедил, как скупердяй, возвращающий долг. Высокий город мы проехали, не обменявшись и парой фраз.
Вдоль широких мостовых тут тянулись глухие ограждения, и только по цвету камня можно было понять, где заканчивалась резиденция одного благородного дома и начиналась другого. Стены могли быть красноватыми, белыми, серыми и черными, а все постройки дома Лироса отделывались серо-зеленой породой, такой же как на городских укреплениях и управе. Особенно дорогой камень добывали далеко в горах на западной границе, а затем много дней везли по реке в долину Срединных холмов.
Управа располагалась напротив Мерцающих ворот, в народе называемых Слепными за яркую стеклянную мозаику в арке над створками. Там художник изобразил популярный сюжет пленения дракона Хаоса. Из ноздрей покрытого синей чешуей зверя (почему его сделали именно синим, можно было только гадать) вырывалось по смерчу, а затем могучие вихри затягивали в себя крошечные фигурки людей, животных и растений. Может, легенду мастер понял слишком буквально, зато саму мозаику выполнил искусно. С этим никто бы не поспорил.
Не менее красивым было здание управы, крышу которой венчали четыре полусферы: три поменьше и одна главная, огромная. Если не считать башни благородных домов, самым высоким зданием Кинара являлась именно управа, вход в которую стерегла пара клыкастых лошадей: один конь яростно бил копытом землю, второй — гнул шею, подметая землю пышной гривой. Правая скульптура означала правосудие и праведный гнев, направленный на презревших законы, а левая — символизировала служение добрым горожанам. Каменные ноги коней запутывались в таких же каменных розах на тонких лозах. Что символизировали они я не знала…
Мерат спрыгнул на землю (маги разрешения на верховую езду, понятно, ни у кого не спрашивали), и указал на знаменитых лошадей.
— Нам туда. Не отставай, травница!
Оказавшись под сводчатым потолком, он отрывисто объяснил первому встреченному служке цель нашего прибытия, а я получила возможность понаблюдать за Мератом со стороны. Секретаря лорда тут побаивались и его распоряжения выполняли очень быстро.
— Как и приказали, детям обеспечили хорошие условия. У них лучшее местечко, и кормим мы их хорошо, — угодливо говорил старый служитель, пока вел нас в глубь здания.
Он робел перед магом. Как я поняла, именно этот служка надзирал за заключенными — в подвалах управы держали всех, кому еще не вынесли приговор. После суда преступников отправляли или на запад, где находились рудники, или на юг, в сторону Динлоса, а иногда и в саму Эннаву.
— А что со взрослыми, уважаемый смотритель? — спросила я.
Мерат опередил старика.
— Вот же глупая женщина! Забыла, что сама ходишь по весеннему льду?
— Что поделать, господин! Меня и Грэза связывает давняя дружба, которую нельзя спрятать, как пыль под половиком.
Маг не ждал такого ответа. Он замолчал на несколько мгновений, а затем произнес:
— Скажи ей. Наш лорд считает, что нужно проявлять снисходительность к простым людям.
О Грэзе я переживала больше, чем о мальчиках. Минерал цитрел обладал способностью накапливать магию и был исключительно ценен. Все добытые камни передавались в ордена магов, а кража необработанных кристаллов считалась серьезнейшим преступлением.