Судья тихо посмеивался, а Ричард удивлённо смотрел на меня. Затем кашлянул и заговорил.
— Мне позволено будет сказать последнее слово, прежде чем меня казнят за оскорбление печенья? — хмыкнул он.
Я положила печенье обратно в корзинку.
— За оскорбление моей профессиональной чести, — на последних словах я сделала акцент, — мне бы следовало вызвать вас на кулинарную дуэль. Но боюсь, вы проиграете ещё до начала битвы. К тому же на кухне и без вас достаточно сухарей, — тихо прибавила я.
— Сухарей? — переспросил Ричард и усмехнулся, — что у вас за странная манера сравнивать людей с едой? То редис, то сухарь. Может, вы сидите на диете? Голодные люди всегда злые.
— Да какая может быть диета?! Я же целыми днями готовлю десерты! Или думаете, я не пробую свою выпечку, прежде чем отдать клиенту? — фыркнула я, — и вообще, если в этой комнате и есть злые люди, то это точно не я. Мне и в голову бы не пришло обвинять людей в мошенничестве на основе каких-то дурацких подозрений.
Взгляд Ричарда снова стал ледяным.
— Моя работа, как королевского юриста, как раз заключается в том, чтобы проверять факты. Только дураки верят людям на слово, — сказал он.
Молчавший всё это время судья, наконец, решил вмешаться в нашу перебранку.
— Мистер Миллер и мисс Харрис, прошу вас воздержаться от взаимных оскорблений. Это суд, а не рынок. — Под строгим взглядом судьи я замолчала и села на своё место. — Прекрасно. Думаю, в этом деле мне уже всё ясно и я готов озвучить вам свой вердикт. — Услышав его слова, я напряглась, тогда как Ричард по-прежнему был невозмутим. — Как уже было сказано ранее, я склонен верить словам мисс Харрис. Поскольку она заплатила арендную плату за этот месяц, по закону вы не имеете права её выгнать. Мисс Харрис может пользоваться помещением по своему усмотрению. А по истечении указанного срока вы, мистер Миллер, сами будете решать, продлять договор или нет.
Ричард посмотрел на судью, а затем медленно поднялся.
— Мне всё ясно, господин судья, — сказал он.
Неужели сдаётся? Моя взяла! Я уже хотела улыбнуться, но Ричард развернулся и холодно посмотрел на меня. В его взгляде по-прежнему была враждебность и недоверие. Затем, не говоря ни слова, он вышел из кабинета. Повинуясь внезапному порыву, я побежала за ним. Мне нужно было выяснить, смирился ли он или попытается выселить меня другим способом. Ричард уже успел накинуть пальто и направился к лестнице.
— Мистер Миллер, подождите! — крикнула я и, вытянув руку, сумела ухватить его за локоть.
В тот же миг раздался характерный треск рвущихся ниток. Я в ужасе замерла, чувствуя, как рукав моего платья медленно сползает к запястью, щекоча кожу и обнажая плечо. Как назло, именно в этот момент Ричард обернулся. Я отпустила его локоть и попыталась как-то прикрыть свою наготу, но рукав не желал возвращаться на место. Мои щёки горели от смущения и наверняка приобрели красный цвет. Будто свёклой натёрли, как любила говорить мама. Ричард скользнул по мне взглядом, отчего у меня запылали не только щёки, но и всё лицо.
— Так сильно хотели со мной поговорить, что чуть не выпрыгнули из платья? — насмешливо спросил он.
На меня словно вылили ведро кипятка.
— Что?! Да я… да я никогда! А вы… вы… — задохнулась я, не в силах подобрать слова, настолько была возмущена.
— Я? Кто я? — спросил он, сложив руки на груди, — я уже был редисом, потом сухарём, любопытно с кем вы сравните меня теперь?
Одной рукой я удерживала рукав на плече, а другую сжала в кулак от злости. До чего мерзкий тип этот королевский юрист! Как не стыдно насмехаться над девушкой в такой момент?! И почему рядом с Ричардом я всегда попадаю в дурацкое положение?
— Вы — лук! — процедила я.
— Лук? Репчатый или зелёный? Впрочем, это не важно. Интереснее узнать, почему я именно лук? — уточнил он.
— Потому что, если посмотреть на вас со стороны, вроде приличный человек. А как свяжешься, плакать от вас хочется! — объяснила я, всё ещё негодуя.
Ричард усмехнулся. Похоже, мои слова его не обидели, как я надеялась. Впрочем, чему я удивляюсь? Разве можно задеть человека с ледяным сердцем?