Приговор везде был одинаковым: безнадёжно. Количество хромосом изменить нельзя. Ребёнок будет отставать в умственном развитии от своих сверстников, а в определённом возрасте его развитие остановится. Нам даже не удалось выяснить причины, по которой Имике родился с синдромом Дауна. «Жестокая игра природы» – такой ответ мы получили в Центре планирования семьи, возглавляемом известным в Венгрии врачом-генетиком Эндре Цейзелом. Мы были вынуждены смириться с ситуацией, но не захотели мириться с тем, что нам говорили о возможных перспективах (или отсутствии оных) в развитии Имике.
Мы всегда относились к нему как к совершенно здоровому ребёнку. Но при этом не жалели ни времени, ни сил на занятия с ним. Раз в месяц по рекомендации нашего пакшского педиатра мы ходили на консультацию в реабилитационную клинику для детей с отклонениями в развитии на горе Сабадшаг, где я получала всё новые и новые «задания» от работавших там специалистов. Я продолжала делать с Имике упражнения, которые укрепляли его физически, но помимо этого мы получали теперь и задания от психолога, стимулировавшие умственное развитие ребёнка. Мы разговаривали с ним на двух языках. Надо ли говорить, как я была счастлива, когда опытный врач, через руки которого прошло множество детей-даунов, широко раскрытыми глазами следила за Имике, как он выполнял любое моё указание, демонстрируя, чему мы научились за последний месяц, независимо от того, на каком языке я к нему обращаюсь: по-русски или по-венгерски.
– Имре! Ты умнее меня! Я только на одном языке понимаю, да и то не всегда! – воскликнула она с неподдельным удивлением в голосе.
Доктор Эржебет Гистл всегда была очень серьёзной и соблюдала некоторую дистанцию с родителями своих маленьких пациентов. Не могу сказать, что она была неприветливой, но её голос был строгим, тон – деловым. Она никогда не «сюсюкала» ни с детьми, ни тем более с родителями. Я даже побаивалась её. А многие детки начинали плакать, когда слышали её громкий голос. Но Имике покорил её своим двуязычием. Ему тогда едва исполнился год.
Удивление нашей строгой докторши было ещё более откровенным, когда в один из визитов к ней – тогда мы уже встречались раз в два месяца – она раздела Имике (почему-то она всегда это делала сама) и не обнаружила на нём подгузника:
– Имре! А где подгузник? – не верила она своим глазам.
– Мы пользуемся горшком, как это положено большим мальчикам, – пояснила я с нескрываемой гордостью («большому мальчику» исполнилось полтора года).
Я знаю, что многие мамы и в два года пользуются подгузниками. Это гораздо проще, тем более теперь, в век одноразовых пелёнок: надел памперс, и нет проблем. Разве что попу помыть, когда вдруг случилась «неожиданность». А тут мучайся, сидя на корточках перед ребёнком, пока он восседает на горшке (если вообще удастся уговорить его сесть на него). Я не жалела на это ни времени, ни сил. В результате в полтора года мы отказались от подгузников (это не значит, что у нас никогда не случалось «аварий», но с кем не бывает!)
В 14 месяцев мы научились ходить. (Хотя доктора нас готовили к тому, что это может произойти гораздо позже.) Я не случайно сказала «мы научились». Имике не пошёл сам по себе, как это обычно бывает у детей, достигших определённого возраста, мы действительно учили его. Каждый день по нескольку часов. В обеих руках он держал по пластмассовому кольцу, вернее, держала я, а он цеплялся за них. Время от времени я отпускала то одно кольцо, то другое, а позже оба сразу, и малыш по инерции шагал дальше: он продолжал держаться за кольцо, благодаря чему у него сохранялось чувство безопасности, и он ещё какое-то время соблюдал равновесие. Сначала Имике делал всего один-два шага, но с каждым разом самостоятельно пройденное расстояние увеличивалось. У меня отнималась спина, но мы всё шагали и шагали по длинному коридору вдоль и поперёк. Вечером после работы меня подменял муж и тоже ходил до боли в спине. Но это мы уставали, а Имике эти прогулки доставляли радость. Как же мы были счастливы, когда он, уцепившись за решётку деревянного манежа, встал и без посторонней помощи отправился в своё первое самостоятельное путешествие, длиною в несколько шагов!
Я знаю, что это чувство знакомо всем родителям, которые видели первые шаги своего ребёнка. Но счастье, которое испытали мы, когда пошёл Имике, можно сравнить разве что с ощущениями нашего далёкого предка, который после бесчисленных неудачных попыток наконец смастерил летательный аппарат, взлетел на нём и увидел землю с высоты птичьего полёта. Когда плачешь от счастья. Когда хочется кричать и призывать всех: «Посмотрите!» Когда человек восстаёт против законов природы и побеждает их благодаря своему упорству и вере. Мы тогда тоже чувствовали себя победителями. Мы выиграли у природы, выиграли у всех «неверующих Фом», выиграли у безнадёжности. И это была наша первая большая победа…