– Только этого, кукла, мало, – второй начинает приближаться, и тошнота усиливается. Господи, что они собираются делать? – Как остальное отдавать будешь?
– Подойдете ближе, и я закричу! – предупреждаю их, выставляя перед собой руку.
– Закричишь. Конечно, закричишь, – тот, что ближе, укладывает шершавую ладонь мне на щеку, от чего я отшатываюсь, но он не дает мне этого сделать, другой рукой хватая за волосы. – Все бабы рядом со мной кричат.
Мужик обнажает зубы. Приступ тошноты становится сильнее и, кажется, совсем скоро я не смогу сдержать неприятные позывы.
Где-то на фоне улавливаю щелчок открывающейся двери.
– Вы что тут делаете, ироды? – слышу голос тети Вали, старушки, что живет прямо под нами.
– Скройся старая, пока последних зубов не лишилась, – угрожающее рычит один из мужиков.
– Сталина на вас, уродов, нет! Вон пошли, а то милицию вызову.
– Че ты там вызовешь, бабка? – продолжает обмен любезностями мужчина. Он направляется к двери тети Вали, но та успевает ее захлопнуть.
– Я звоню! – слышу ее тихий голос из закрытой квартиры. – Набежали окаянные…
Больше не получается ничего расслышать, зато мне удается отступить на несколько шагов от мордоворотов, пока они ведут перепалку с моей соседкой.
Знаю, что это пространство меня не спасет, но, по крайней мере, так я хоть вдох могу нормально сделать.
– Ну че, Серый, валить надо. Бабка позвонит – нам проблемы не нужны.
– Вернемся через несколько дней, – это уже адресуют мне, – не будет бабла – пеняй на себя, кукла.
Грязные смешки хватают за горло. Как таких людей только земля носит!
Когда они уходят, я оседаю по стенке. Чувствую себя настолько бессильной, что от безысходности хочется кричать. Рвать глотку, пока не станет легче. Только станет ли?!
Не знаю, сколько времени еще провожу в подъезде, прежде, чем поднимаюсь и топаю домой.
Только вот можно ли это место назвать домом? Я и мой сын тут никто. Хозяйка квартиры, что мы снимаем, третий месяц грозится выгнать нас на улицу, потому что платить на жилье мне нечем.
Я даже не злюсь на нее. Понимаю, что она не обязана селить у себя кого-то бесплатно, но и пойти мне некуда.
А сегодня любимый мужчина, что до сих пор меня ненавидит, лишил нас с сыном последнего шанса на нормальную жизнь. И я попросту не знаю, что теперь делать.
Поворачиваю ключ в двери, и распахиваю ее.
Появляется некоторое облегчение, когда я оказываюсь в квартире. Наконец-то!
Катя выходит из комнаты.
– Макар спит, – предупреждает она мой вопрос, заметив растерянный взгляд.
– Рассказывай, давай, что там?
Подруга даже не дожидается, пока я скину с ног балетки. Поскорее хочет узнать подробности.
Мне повезло с ней. Единственный человек, которому можно по-настоящему довериться.
Выдаю все, как на духу, пока Катя заваривает чай и достает с полки крекер и конфеты «Коровка». Максимум, что я могу себе позволить.
Рассказываю я, правда, только про первую часть своего приключения. О коллекторах молчу.
Сама не знаю почему, но не хочется предавать это дело огласке. Не хочу, чтобы близких тоже зацепило этой бедой.
– Надо было ему рассказать! – заявляет подруга.
– О Макарке? – переспрашиваю я.
– Ага. Чтоб ему стыдно было придурку!
– Ты смеешься? Мирон и тогда не стал меня слушать, а сейчас бы просто уничтожил! Ты бы видела этот взгляд! Он думает, я пришла расстроить его свадьбу.
Мне снова становится горько. Все то время, что я жила одна, неунывающая надежда теплилась во мне маленьким тлеющим угольком.
Она дарила хоть какой-то, пусть даже призрачный, но шанс на наше светлое будущее. Но после неожиданной встречи в ресторане, даже он стал горсткой серого пепла.
Богданов никогда не узнает о нашем сыне. И я сделаю для этого все возможное.
Кате просто этого не понять. Она не знает на что способен мой бывший мужчина. Как он горяч и вспыльчив, и как жесток может быть, если разозлится.
Поначалу я думала, что мой мир разлетелся вдребезги, но потом поняла, что все могло быть еще хуже.
Нужно быть благодарной за то, что Мирон просто отпустил меня в тот день. Да, вышвырнул, как сломанную вещицу, но при этом отпустил…
Мы еще немного болтаем о чем-то отстранённом, а потом подруга уходит домой.
Мы с сыночком остаемся одни, как и всегда.
Я уже привыкла, что в моей жизни есть лишь он, главный в мире человечек, мой сынок.
Подхожу к кроватке и смотрю на него. Стараюсь даже не дышать, чтобы не спугнуть такой сладкий детский сон.
Так всегда бывает: сначала от усталости не можешь дождаться, когда же он заснет, а потом быстро начинаешь скучать, и стоишь вот так, в ожидании, пока твой комочек счастья проснется.