— Тебе все равно не уйти далеко, — сказал Джон. Его рука легла ей на плечо. — Ты дойдешь до конца острова.
Они шли в тени огромных дубов.
— Любопытно, кто кроме нас здесь гулял?
— Ты будешь удивлена, — прошептал он. — Например, на Гернси какое-то время жил Виктор Гюго. Может быть, когда-нибудь он гулял здесь.
— А может быть, здесь скрывали свою грусть рыцари и дамы? Здесь все так и дышит средневековьем. Просто волшебно.
Он усмехнулся.
— Волшебно?
— Именно волшебно. Она подошла к огромному дубу.
Основание дерева имело в диаметре где-то около четырех с половиной футов, а внутри дуб был почти пустой. Девушка просунула голову внутрь.
— Ты только посмотри, это напоминает домик Робин Гуда.
Джон улыбнулся.
— Я часто прятался здесь в детстве. Ты можешь туда залезть целиком, и никто тебя не увидит снаружи.
Девушка замерла, потом медленно нахмурившись, строго посмотрела на него.
— Ты бывал здесь в детстве?
Черт возьми, кажется, он вляпался. Ему слишком хорошо с Эммой, он был тронут ее энтузиазмом, поэтому и попался, как школьник.
— Ну, я имел в виду одно похожее дерево, — зал он быстро. — Ты же знаешь, таких деревьев большой полостью внутри вообще-то немало.
Кажется, она поверила. Она кивнула и провела рукой по коре дерева.
— Полагаю, в Англии много старых дубов. Шервудский лес полон ими.
— Вот именно.
Она взяла его за руку и повела обратно из леса.
— Пойдем осматривать дом.
Он уже готов был возразить, но слова застыли у него на губах. Где же тот свободный, любящий приключения парень, сорвиголова, которым он изобразил себя в письмах? Прямо школьный учитель, какой-то: «то нельзя, это нельзя». И он последовал за ней тяжелой походкой, а Эмма бодро зашагала впереди.
Она остановилась перед воротами с декоративной решеткой, за которым и начиналась дорожка, ведущая на террасу, и повернулась на носках.
— Нам надо перелезть? — спросила она, ее глаза лучились весельем.
Он посмотрел на окна. Сквозь занавески струился неяркий свет, что означало, что в холле горело электричество. Интересно, кто был дома, и сможет ли он кому-нибудь подать сигнал, чтобы они не обращал на них внимания? Он уже предупредил экономку по телефону, чтобы она не узнавала его, когда увидит, но, кажется, она не вполне поняла его инструкций. Еще не хватает, чтобы кто-нибудь вышел из-за угла и сказал: «Добрый вечер, мистер Паллизер, я не знал, что вы уже вернулись».
Эмма ждала. Его интуиция подсказывала ему, что надо уходить. Он всегда следовал своей интуиции, всю свою жизнь. Она сделала его холодным английским аристократом. Игнорируя гудящие в голове тревожные колокола, он открыл ворота и поклонился даме.
— Только после вас.
Девушка кивнула и прошла в ворота, пересекла старый каменный дворик и подошла к окну.
— О Господи, это похоже на дворец, — сказала она, ее дыхание чуть затуманило стекло. Она повернулась к нему. — Ты когда-нибудь бывал здесь?
Он кивнул. Девушка снова посмотрела в окно дома.
— Это великолепно, не так ли?
— Но ведь дом старый.
Девушка была слишком восхищена обстановкой, чтобы возражать ему.
— Я думаю, это что-то вроде данс-холла. То есть бальной комнаты. — Она прищурилась и прижал носом к стеклу. — Здесь бывают балы?
Он подошел и посмотрел в окно. На самом деле настоящие бальные комнаты бывают полны столов и кресел. Возможно, здесь проходит генеральная уборка перед каким-то очередным торжеством.
— Не знаю, — сказал он.
— Я уверена, что здесь великолепно, когда проходит бал. Здесь все освещено и полно гостей. — Эмма задержала дыхание. — То есть если здесь проходят балы. Они здесь бывают?
— Не так уж часто.
Она посмотрела на него.
— Это печально, правда?
Он едва сдержался, чтобы не заметить, что средневековые балы — недешевое удовольствие. В нем говорил практичный Брайс, а парень из писем к Эмме подумал, что это было бы интересно, даже забавно.
— Хочешь потанцевать?
Эмма удивленно замерла.
— Здесь?
— Почему бы и нет, — сказал он и взял ее за руку.
— Очень жаль, что у нас нет радио или чего-нибудь в этом роде.
— Нам и не нужно радио. — Он прижал палец к губам. — Разве ты не слышишь музыки?
Она нахмурилась и стала прислушиваться.
— Нет.
Он встретился с ней глазами и улыбнулся. Он умел быть романтичным, если разрешал себе это.
— Ты должна слушать очень внимательно.
Наконец она поняла.
— Кажется, я понимаю. Я даже слышу теперь.
Он обхватил ее рукой за талию и подвинул чуть ближе к себе.