Вернулся же Гаспаро, как обещал, во дворец, чтобы встретиться вновь, но был уже вечер, начинало темнеть… Однако он был уверен, что друг дожидается его, как условились. Он вышел из кареты вместе с Юлией, а за ними и прибывшие вместе двое пожилых господ, чьи восхищённые красотою дворца и парка взгляды блуждали вокруг…
— Вы, должно быть, к другу, — несмело подошла к Гаспаро с Юлией Софья Аганина, которая тем временем прогуливалась у дворца, и тут же указала в парк. — Он там…. беседует с Августой.
— Что ж так поздно? — удивился Гаспаро.
— Августа долго не выходила к нему, не желая видеть, — кратко призналась Софья, но было видно, что она знала гораздо больше. — Не желаю вмешиваться. Потому и оставила их наедине.
С этими словами Софья ушла во дворец. Повернувшись к своим спутникам, Гаспаро сказал им что-то на итальянском, а сам отправился с Юлией в парк. Они сразу заметили Фабио и Августу, бурно что-то обсуждающих у скамьи…
— Откуда мне знать, что это и есть истина? — донесся вопрос Августы до их слуха.
— Неужели не ясно, что прошу тебя стать моей супругой, а с нею уже ничего не может быть?! — возмутился Фабио.
Будто буря чувств охватила его, и он склонился над Августой, припав к её губам жарким поцелуем.
— Так ты согласна? — после спросил Фабио с надеждой, и Августа…. будто пленница в его руках…. молвила:
— Неужто суждено мне век мучиться от сей любви?… Да, да, да…
Фабио только одарил её вновь поцелуем и подал руку, чтобы вместе уйти, как резко остановился, заметив стоящих в стороне Гаспаро с Юлией:
— Вы уже здесь?
— Да, и крайне неудобно помешать, — несмело улыбнулся Гаспаро.
— Позвольте вам представить мою невесту, — тут же сообщил Фабио, нежно гладя руку стоящей подле Августы. — Да, всё решено.
— Как кстати, может, — улыбнулся Гаспаро и указал на подходивших к ним двух господ.
— Юлия Павловна, — поразился Фабио, узнав их. — Ваш Гаспаро, действительно, удивительный человек!
— Обыкновенный, — поправил его тот. — Просто без родительского благословения никак не могу да и не получится исполнить одну мою самую заветную мечту… Обвенчаться с любимой женщиной, — поцеловал Гаспаро руку возлюбленной.
Подошедшие отцы Гаспаро и Фабио тут же были представлены Августе, а радость ласкала душу каждого. Счастливые за сыновей отцы дали благословение и сказали, что обязательно будут и они, и их семья рады присутствовать на венчании, пусть сыновьям для того приходится менять веру и имена…
Тот вечер оказался самым тёплым и самым запоминающимся для каждого. Казалось, теперь те мечты, которые так долго хранились, наконец-то сбудутся…
Заключение
Открыв дверь своей гостье, Азарьев пригласил пройти вместе в дом. То была Анна Романовна Шатилова, воспитательница, у которой некогда и были Юлия с Алёной воспитанницами…
— Что ж, я рада, что всё закончилось хорошо, — вздохнула она.
— Анна Романовна! — радостно воскликнула Юлия, выйдя к ним из гостиной вместе с Гаспаро.
— Юленька, милая, как же я рада встрече! Мне Павел Александрович всё поведал, — обняла та её и взглянула на поклонившегося Гаспаро:
— Гавриил Александрович Цветков, — представился он.
— Пройдёмте, пройдёмте, — пригласил Азарьев всех в гостиную, и Анна Романовна, следуя вместе, обратилась к Гаспаро:
— Вы взяли русское имя.
— И стою на пороге принять русскую веру, — добавил он.
— Что ж, радостно, коль у вас столь серьёзно желание быть мужем Юлии Павловны да служить России.
— Я об ином и не мечтал, — улыбнулся Гаспаро. — Только так смогу обвенчаться с любовью моей жизни.
— Мой милый Гаспаро, — ласково молвила подле Юлия и положила ему на плечо голову.
Они оба заметили в тот момент знак Азарьева, чтоб ушли, и встретили его улыбку. Сразу же Гаспаро и Юлия покинули гостиную, но Анна Романовна удивилась:
— Что-то ещё происходит, чего Вы не успели рассказать?
— Не думаю, что моё признание будет новым. Мы с Вами уже говорили о том часто, — нежно ответил Азарьев.
Анна Романовна отошла к окну и осталась стоять спиной:
— Вы знаете, я рада, что Вы выполнили обещание да позаботились о счастье для этих девочек.
— Значит, заслужил Ваше доверие. А посему…. хочу дать следующее обещание, — его руки коснулись её плеч, и она вздрогнула. — Сделать счастливой Вас.
— Что? — повернулась она к нему лицом.
Взгляды их обоих дрожали от подступивших слёз нежности.
— Ты знаешь, что верен был всю жизнь тебе. Теперь уж, поди, уверена, после доказательств о деле моего конюха?… Я лишь с тобой хочу быть. Согласись же на сей раз всё же стать моей женой, — прошептал Азарьев, и Анна Романовна прошептала в ответ: