И такие девушки, как Одри Хьюлетт.
Чарли тряхнул головой.
“А ведь Хьюлетты поселились в прекрасном месте”, – подумал он.
И впрямь, разве не прелесть эта ферма, затерявшаяся среди бескрайней, начинающей зеленеть прерии? Конечно, многое здесь требует ремонта, но ведь он неплохой плотник и мог бы…
А что, разве Чарли не любил работать руками? Любил, и не меньше, чем играть на своем корнете.
“Здесь мало воды, – по-хозяйски принялся прикидывать он. – Но совсем рядом протекает Кэлоун-Крик. Если приложить руки, то можно сделать небольшой канал, и тогда эта ферма превратится в настоящий оазис”.
Закат продолжал пылать на небе – величественный и прекрасный. В воздухе струился тонкий аромат цветущих яблонь. Это был очень нежный аромат, совсем непохожий на тяжелый, дурманящий запах цветущих магнолий, которым пахнут весны в Джорджии.
Чарли был очарован этим закатом и этим запахом, и нет ничего удивительного в том, что спустя минуту его руки сами нащупали корнет, расчехлили его и поднесли к губам сверкающую медь.
В вечернем воздухе потекли плавные грустные звуки – Чарли играл “Влюбленную нимфу”. Привлеченная дивной мелодией, Одри вышла из дома и направилась в сад. Глаза ее повлажнели, когда она увидела Чарли, сидящего под яблоней.
“Влюбленная нимфа”. Одна из самых любимых песен Одри.
Теперь она была уверена, что им с Чарли самой судьбой предназначено быть вместе – навсегда.
Одри остановилась возле своего рыцаря, прижав к груди руки, глядя на него влюбленными глазами.
Когда последние звуки растаяли в темнеющем вечернем небе, Одри печально вздохнула. Чарли услышал ее и резко повернул голову. Увидел, кто перед ним, и смущенно пробормотал:
– Вот…
Пути к отступлению у него не было, и он знал об этом. Наступил час расплаты – за все, что он натворил в своей жизни, за все его ошибки, за то, что он не удержался и встал на ту скользкую дорожку, и…
Но разве лучше было бы ему умереть с голоду, сидя без работы в своей Джорджии? Разве лучше было бы ему бросить своих друзей на произвол судьбы?
– Это было чудесно, Чарли. – Голос Одри слегка дрожал.
– Спасибо.
Она придвинулась ближе.
– Лучшего соло на корнете я не слышала за всю свою жизнь.
Чарли лукаво посмотрел на нее:
– А вам много приходилось их слышать в жизни, мисс Адриенна?
Она смутилась и опустила глаза.
– Нет. Впрочем, это неважно.
– Хм-м.
Одри сделала еще шаг и легко вскочила на перекладину изгороди – ту самую, на которой сидела вчера.
– Чарли, вы самый лучший, я в этом уверена. Неважно, скольких музыкантов мне доводилось слышать, все равно вы – лучший.
Одри вновь, как и вчера, принялась покачивать ногами, и Чарли поспешил отвести взгляд в сторону.
– Спасибо, – повторил он.
– Ну, что вы.
Она настойчиво ловила его взгляд, но Чарли по-прежнему избегал смотреть ей в лицо.
“Какие у него роскошные волосы, – подумала Одри, глядя в затылок Чарли. – И глаза. Такие темные, глубокие. Так и кажется, что можно утонуть в них”.
Одри еще раз вздохнула и закинула голову к бездонному небу. Какой прекрасный вечер! И как хорошо сидеть в такой вечер рядом со своим рыцарем вот так, среди цветущих яблонь.
– А почему у вас на конюшне в потолке торчат стрелы? – неожиданно спросил Чарли.
Одри сначала удивилась, а потом даже рассердилась немного. В такой вечер – и вдруг про какие-то дурацкие стрелы? Впрочем, это даже хорошо, что Чарли хочется узнать о ней как можно больше.
– Я училась стрелять из лука, – ответила Одри. – Ну, и часть стрел так и осталась там торчать.
Наконец-то Чарли перевел взгляд на нее.
– Так, значит, это вы их туда засадили? – спросил он.
– Я не нарочно.
– Хм-м.
– Я правда не нарочно, Чарли. Лук оказался слишком большим и тяжелым для меня – он был почти с меня ростом. Я никак не могла с ним справиться. А человек, который учил – пытался меня учить стрелять из лука, – он плохо говорил по-английски да к тому же скоро разочаровался, поняв, что стрелок из меня никудышный, и бросил занятия. Да мне теперь кажется, что он и уроки-то эти затеял только для того, чтобы подкатиться ко мне.
– Понятно.
Они замолчали. Где-то вдалеке завыл койот, ему откликнулся второй. Затем прокричала сова, и в ответ послышалось такое же уханье. Определенно, сегодняшняя ночь была ночью, созданной для того, чтобы соединять одинокие сердца. Ночь любви.
– А почему на них ленточки? – нарушил молчание Чарли.
– Ленточки?… – переспросила Одри.
– Ну да. Я видел, что к стрелам привязаны ленточки.
– Это… Понимаете, мне показалось, что так будет красивее. Тетушка Айви часто рассказывала мне, что в старину рыцари всегда брали у своих возлюбленных ленточки. Прикрепляли их к своему копью или щиту или повязывали на рукав. Я… Я думала об этом, когда привязывала свои ленточки к стрелам, а потом, когда стрелы остались торчать в потолке, мне это показалось даже красивым. Необычно как-то – ленточки под потолком. Они так весело колышутся на ветерке.
Одри улыбнулась, вспоминая истории, которые ей рассказывала тетушка Айви.
– А еще рыцари писали на щите имя своей дамы сердца, – продолжила Одри. – С этим именем они шли в бой, с этим именем стойко переносили все лишения походной жизни. Когда после свершенных подвигов, покорив толпы неверных, возвращались на своих конях в Англию, то получали в награду поцелуи от своих возлюбленных. Возвращались, покрытые ранами и неувядающей славой.
– Если они покоряли толпы неверных, они не могли возвратиться в Англию на лошадях, – возразил Чарли.
– Да? – удивилась Одри. – А почему, можно узнать?
– Да потому, что если они покоряли толпы, как вы говорите, неверных, значит, дело было на Востоке, а оттуда в Англию попасть можно только морем. Так что вашим рыцарям были нужны не лошади, а корабли.
– А-а.
Чарли подумал несколько секунд и добавил.
– Мне самому приходилось бывать в сражениях, мисс Адриенна. Это вовсе не так романтично, как вам рассказывала ваша тетушка.
– Ну, не надо ворчать, Чарли Может быть, вы просто побывали не в тех битвах.
Чарли с трудом оторвал взгляд от коленок Одри, обтянутых тонким платьем, и хмуро сказал:
– Не думаю.
Одри ужасно не хотелось расставаться с привычными представлениями о войне как о чем-то романтическом и возвышенном. Битва! Настоящее мужское занятие! Ведь это так увлекательно!
Словно прочитав ее мысли, Чарли добавил:
– В войне нет ничего романтического, мисс Адриенна. Совсем ничего.
– О-о…
Одри была явно разочарована. Ведь тетушка Айви всегда говорила, что война – любимое занятие для настоящих рыцарей. Неужели у Чарли недостаточно тонкая натура, чтобы оценить всю прелесть битвы?
– А вечер сегодня прекрасный, правда, Чарли? – решила она сменить тему.
Чарли немного подумал, вздохнул и согласился:
– Прекрасный вечер, мисс Адриенна.
Он помолчал и задал новый, но тоже неожиданный для Одри, как и в случае со стрелами, вопрос:
– А у вашей тетушки есть слуховой рожок, мэм? Одри удивленно поморгала и рассеянно ответила:
– Что? Рожок? А, да. Есть. Конечно, есть.
– А почему тогда она им не пользуется? Одри хихикнула.
– Айви хочет понравиться Лестеру А рожок – это так некрасиво, – она перестала хихикать и нахмурилась. – Хотя без рожка с ней очень трудно разговаривать, с этим я согласна.
Она опустила глаза и увидела, что Чарли пристально смотрит ей в лицо.
– А что, если украсить слуховой рожок ленточками? – спросил он.
Говорил Чарли с потаенной издевкой, но Одри приняла его слова за чистую монету.
– Прекрасная мысль! – восторженно воскликнула она. – Просто прекрасная мысль, Чарли!
– Может быть, – хмуро откликнулся он.
– Нет, правда, отличная идея! Я думаю, что тетушка Айви будет с удовольствием пользоваться рожком, если он станет выглядеть красиво.
Чарли неопределенно хмыкнул. Одри же, решив, что тема рожка исчерпана, вдохнула поглубже густой ароматный воздух и перешла к более романтическим материям:
– У цветущих яблонь замечательный запах, правда? Чарли вновь промычал что-то неопределенное.
– Я уверена, что они пахнут лучше всяких магнолий. При этих словах Чарли перестал обшаривать грустным взглядом темнеющий сад и с интересом посмотрел на Одри. Магнолии? Интересно, что она может знать про магнолии, которые никогда не встречаются в этих краях?
– Но ведь здесь нет ни одной магнолии на сотню миль вокруг, мисс Адриенна.
Она посмотрела на него так, словно он только что убил у нее на глазах ее любимую канарейку.
– Все равно я так считаю.
Лицо у нее стало обиженным, как у прилежной школьницы, ни за что получившей двойку.
Чарли только успел понадеяться на то, что этим и закончится их сегодняшний разговор, как Одри заговорила вновь:
– Вернемся к войне, Чарли. Вы не думайте, я много читала о войне. Когда она была, папа и тетушка Айви постоянно привозили газеты, в которых рассказывалось о ней. Они привозили их из самого Эль-Пасо каждый месяц.
Чарли поднял с земли камешек и запустил им в ствол яблони. Раздался глухой стук, и Чарли с удовлетворением отметил, что глазомер его пока не подводит. Однако и эта победа не улучшила его настроения. В памяти возникли лица товарищей, которых он потерял на той войне. Проклятие! И эта наивная дурочка еще смеет ему рассказывать о том, что такое война? У нее в голове одни только рыцари, герои и прочие романтические бредни.
Он снова покосился на коленки Одри – на сей раз с некоторой неприязнью.
И о чем они, в сущности, говорят? Разве о войне надо вспоминать в такой вечер, сидя под яблоней наедине с хорошенькой девушкой? Особенно если один из сидящих вовсе никакой не джентльмен с юга, а обычный уголовник? Впрочем, обычный уголовник не стал бы, конечно, вести себя так, как Чарли, это точно. Ведь Чарли тоже читал газеты – правда, в них его интересовали не военные сводки, а сообщения полиции.
Он снова отвел взгляд в сторону. Наверное, это даже хорошо, что он не похож на обычного уголовника.
– Что ж, мисс Адриенна, – сухо сказал он. – Вы читали о войне, а я там был. Валялся в грязи и в той же грязи хоронил своих товарищей, погибших от ран. Нет, война – мерзость, скажу я вам. Правда, это мое личное мнение. Кто-то может со мной и не согласиться.
Во время этой тирады он избегал смотреть Одри в глаза.
Черт побери, эта девчонка живет в каком-то придуманном мире. Нужно немного прочистить ей мозги.
– О-о… – разочарованно протянула Одри. Чарли только стиснул плотнее зубы.
Одри снова решила поменять тему разговора.
– Должно быть, вы сильно скучаете по Джорджии, Чарли, – сказала она.
Чарли в очередной раз что-то буркнул.
Джорджия. Да, он действительно скучает по Джорджии, но только по той, старой Джорджии, от которой остались теперь лишь детские воспоминания. По той, довоенной Джорджии, которая действительно была раем земным. Но по нынешней Джорджии – разоренной, грязной, заполоненной беженцами с севера, он ничуть не тоскует.
Одри была несколько обескуражена такой реакцией Чарли и решила продолжить:
– Мне кажется, что нет ничего прекраснее, чем весна в Джорджии. Цветущие сады, теплый, пропитанный их ароматом воздух, пение птиц… Я уверена, что вы мечтаете поскорее вернуться домой, Чарли. Что вам, такому прекрасному музыканту, делать в наших суровых краях? Скоро вернетесь в свою Джорджию и будете продолжать играть на своем корнете…
В голосе Одри было столько тоски, что Чарли не выдержал и вскочил на ноги.
– Черт побери, мисс Адриенна! Что вы можете знать о Джорджии? Ну хорошо, если вам так угодно – я расскажу. Весной там жарко, пыльно и полно комаров. И птицы там не поют все ночи напролет. А еще там грязно, и все запружено этими ушлыми пришельцами с севера, из-за которых нет ни жилья, ни работы. Поверьте, в любое время года здесь, в пустыне, гораздо лучше, чем в этой прекрасной Джорджии!
Он сердито уставился на Одри, а та притихла на своей жердочке. Даже ногами перестала болтать. Глаза у нее стали большими и печальными.
“Ничего, дураков учить надо!» – сердито подумал Чарли.
– О, Чарли! – сорвалось с ее губ, и этот вздох пронзил его сердце – словно одна из тех идиотских стрел с ленточками впилась в грудь. – Простите, что расстроила вас. – Одри соскочила на землю и быстро пошла к дому, не оборачиваясь. Голова ее была опущена, плечи поникли.
– Черт побери, мисс Адриенна! – крикнул ей вслед Чарли. – И вы простите меня, но у вас в голове столько романтической дури! Поймите, нет ничего хорошего ни в войне, ни в Джорджии, ни… Да откройте вы глаза, наконец, посмотрите на мир реально!
Чарли и сам услышал отчаяние, прозвучавшее в его голосе. Услышала это и Одри. Она замедлила шаги и обернулась, и Чарли увидел ее грустное лицо.
– Но, Чарли, если человек не станет стремиться к лучшему, то куда же он скатится в конце концов? – печально спросила Одри.
Он не ответил, просто остановился и протянул руки навстречу Одри. Навстречу этой глупой, романтической идиотке, навстречу несравненной, прекрасной мисс Адриенне.
– Мне очень жаль, что война так ожесточила ваше сердце, Чарли, – неожиданно мягко сказала она. – Впрочем, что в том удивительного? Ведь у вас такая тонкая душа. И вообще, вы – замечательный человек. Лучший на свете.
– Да нет же!
Она улыбнулась и отрицательно покачала головой, и в эту минуту что-то свалилось с души Чарли – то ли камень, то ли толстая отмершая кожура, как на старом дубе.
Он в два прыжка нагнал Одри и подхватил ее на руки.