Ну, все, пора заканчивать этот балаган. Я снял рясу, бросил ее на кровать. Затем вытряхнул из матрасного мешка сено, прорвал дырки для головы и рук и натянул на себя эту хламиду-монаду. Подпоясался хлыстом и покинул это «гостеприимное» заведение, прихватив чью-то холщовую сумку для конспирации. Думаю, такие случаи у них были не редки, когда крестьянские парни, перетрусив, совершали побеги. Будут его преследовать или нет — не моя проблема. На крайняк, вернутся в ту деревню, откуда взяли и найдут этого олуха. Убедятся, что он от страха потерял все свои «способности» и плюнут. Главное — форма отчетности соблюдена.
Я выскользнул из казармы и пошел по вечерним улицам, нацепив на себя образ деревенского дурачка. Хорошо, что в городе уже была канализация, поэтому можно было спокойно дышать. Вечерело, и в городе начиналась ночная жизнь. Пьяные шатались по улицам, попрошайки громко просили им подать, шлюхи начали выходить на боевые посты. Чтобы понять внутреннее устройство дна города, мне нужна была информация. Явно, судя по улицам, в городе была альтернативная криминальная власть. Отлично. Я почувствовал чью-то тоненькую ручку, пытавшуюся забраться в мою сумку. Резко схватив ее железной хваткой, я качнулся, словно пьяный и затолкал ее обладателя в темную безлюдную подворотню. Резко остановившись, я прижал всем телом неудавшегося воришку к стене. Не стал использовать магию, так как еще не очень был уверен, что не заиграюсь и не «засвечусь». Так-с, кто тут у нас? Маленькая (хотя хрен разберёт их всех. Они тут все маленькие) девочка. Она заканючила:
— Д-я-я-я-я-денька, отпустите, меня толкнули, у меня родителей нет, братики голодные.
Коннект через руку прошел. Ей восемнадцать лет, но выдает себя за тринадцатилетнюю — рост, лицо и несформировавшаяся из-за недоедания фигура позволяют. Да, по поводу родителей и братиков не врет. Низовое звено криминального мира. Кто-то, кого она боялась больше жизни, предлагал заняться ей проституцией, но худая изможденная малышка не вызвала интереса на улице. От отчаянья она начала воровать. Дело пошло, и этот страшный оставил ее в покое. Но она каждый день должна была приносить ему деньги на выпивку. Ее аура была не совсем белой. В уголке начинал формироваться м-а-а-а-аленький желтый шарик. И как ее «смотрящие» от школы проглядели?
Вся эта информация появилась мгновенно перед моими глазами. Во мне начинала закипать ярость. Нет, так дело не пойдет, остановил я себя, не за что ее убивать. Еще пригодится. Я плюнул на палец и запустил руку под ее платье. Она сжалась как зверек и заскулила. Я грубо развел ее ноги и сразу глубоко воткнул палец в ее влагалище. Пошел настоящий коннект. Теперь я понял, что этот «страшный» — ее отчим. Простой пьяница. На второй же день, после смерти ее матери, он изнасиловал падчерицу и отправил добывать деньги на улицу. В заложниках у него были два ее маленьких брата. Никакой это не криминал. Промахнулся. «Страшнее кошки зверя нет». Моя чертова ярость требовала крови. Ладно.
Я чуть-чуть ее нагнул и воткнул второй палец ей в анус. Она инстинктивно сжалась, и я чуть-чуть его надорвал. Вот и кровь. Так, насаженной на пальцы я и поднял ее на уровень своего лица. Член чуть-чуть шевельнулся, но я не обратил на это внимания — в моей «операции» с ней не было, да и не могло быть никакой эротики… Ее глаза наполнились первобытным ужасом, когда я на секунду приоткрыл свою личину и показал ей свое настоящее лицо. Не знаю, что она там увидела, но она встала в самый настоящий ступор. Надо сказать, что ее ужас и покорность были мне приятны, прямо на уровне сексуального удовольствия. Так, эту хрень с моей такой трансформацией надо заканчивать — ничего хорошего не получится. Ладно, надо отблагодарить девочку за информацию. Я наслал на нее оргазм. Первый в ее жизни. Она затрепетала, и ее влагалище стало ощутимо сжимать мой палец. Я неторопливо настроил ее на себя, закачав свой серый туман в ее мешок — ее шарик прямо затрепетал. Попутно я просканировал ее и исправил внутренние повреждения. В основном от недоедания и постоянных побоев. Залечил и порванную попку. Потом я немного подкорректировал ее отношение к отчиму в частности и к страху вообще. Отныне она будет бояться только меня. Мечтать только обо мне. Мечтать принадлежать мне. Я, на всякий случай, убрал из ее головы свое лицо и оставил только неясную мечту. Образ. Потом, прикола ради, я наслал на нее еще один оргазм. Сильнее предыдущего. Она еще раз пискнула и потеряла сознание. Я вытащил пальцы и привел ее в себя. Она дрожала как листок — еще бы, столько нового. Я заставил ее тщательно облизать мои пальцы, попутно заставив запомнить правильность состояния моей плоти в своем рту. Ее аура, переработав только часть моего тумана, уже приобрела достаточно насыщенный желтый цвет. Наверное, от того, что желтый уже был в моем внутреннем арсенале. Что же, теперь ее быстро пристроят в школу, а братиков в нормальный приют. Думаю, что делать здесь мне уже нечего, и я с чувством выполненного долга вышел на улицу. Член столь сильно выпирал, что я решил оставить свои исследования города на потом.